Чужие - [17]

Если самореклама лейтенанта предназначалась для того, чтобы произвести впечатление на Рипли, то лейтенант потерпел сокрушительное поражение. Женщина повернулась к Берку.

– А при чем здесь вы? Почему вы так заинтересованы в экспедиции?

– Видите ли, Компания наряду с колониальной администрацией участвовала в финансировании колонии. Это своего рода аванс за право на разработку минеральных ресурсов и за долю в будущих прибылях, которые ожидаются после завершения долгосрочных проектов. Мы расширяем формы нашей деловой активности, успешно занимаемся преобразованием многих планет. Так сказать, приобретаем недвижимость в галактическом масштабе. Строим лучшие миры…

– Да-да, – пробормотала Рипли, – я видела рекламные клипы.

– До завершения работ на Ахеронте Компания не получит ни цента дохода, но при разработке таких крупных проектов нужно уметь видеть перспективу. – Заметив, что его слова не произвели на хозяйку должного впечатления, Берк переключился на другую тему. – Я слышал, вы работаете в Порт-Сайде, в грузовом порту?

– Да. Ну и что?

Берк сделал вид, что не заметил вызывающего тона.

– Работаете на автопогрузчиках, транспортерах, разных грейферах? Что-то в этом роде?

– Мне удалось получить только такую работу. Лучше, чем ничего. Я сойду с ума, если всю оставшуюся жизнь буду существовать на пособии. А главное, работа позволяет отвлечься от… от всего. Хуже в выходные. Слишком много свободного времени, всякие мысли лезут в голову. Лучше, когда я чем-нибудь занята.

– И такая работа вам по душе?

– Вы издеваетесь?

Берк с минуту повозился с секретным замком на своем портфеле.

– Возможно, для вас еще не все потеряно. Что вы скажете, если я помогу вам снова стать офицером космического флота? Вернуть свой патент? И возобновить контракт с Компанией? Без комиссий, без обсуждений, без споров. Из вашего личного дела будут изъяты все документы, где речь идет о лишении патента. Бесследно. Для всех непосвященных вы были в длительном отпуске. Это не вызовет никаких подозрений – если учесть ваш несколько затянувшийся последний рейс. Все будет так, будто ничего не случилось. Даже на вашей пенсии решение комиссии по расследованию не отразится.

– А как насчет колониальной администрации и страховых агентов?

– Со страховой компанией мы уже договорились, все вопросы решены. Они будут молчать. Поскольку в вашем личном деле не останется никаких компрометирующих документов, будет считаться, что в отношении страхования вы подвергаетесь не большему риску, чем перед вашим последним рейсом. Что же касается колониальной администрации, то они тоже хотели, чтобы вы приняли участие в спасательной экспедиции. Мы все предусмотрели.

– Если я полечу.

– Если вы полетите, – кивнул Берк и немного наклонился к Рипли. Он уже не уговаривал, а скорее торговался, как прожженный делец. – Послушайте, вам предоставляется уникальная возможность. Большинство из тех, кого комиссия по расследованию лишила права на полеты, уже никогда не возвращались в космический флот. Если все дело в поломке орбитального ретранслятора, то вам останется только сидеть в укромном уголке и коротать время за книжками, пока ремонтная бригада не сделает свое дело. Ну и, конечно, подсчитывать, сколько вы получите за то время, что проведете в гиперсне. После этого рейса можете смело забыть все неприятности и снова занять то место, к которому вы привыкли. Любимая работа, соответствующая оплата, максимальная пенсия. Я видел ваше дело. Еще один длительный рейс, и вы сможете претендовать на место капитана корабля. Сейчас для вас лучше всего признаться самой себе, что вас сдерживает только страх. Надо побороть его, и вы снова будете на коне.

– Пощадите меня, Берк, – холодно сказала Рипли. – Я получила выводы медицинской комиссии о моем психическом состоянии за последний месяц.

С лица Берка почти исчезла обычная улыбка, но его тон стал еще более решительным.

– Хорошо. Давайте разберемся с этой ерундой. Я читал эти выводы. Вы просыпаетесь каждую ночь вся в поту, вас преследуют одни и те же кошмары…

– Нет! Мой окончательный ответ – нет!

Рипли убрала обе чашки, хотя ни одна из них не была допита до конца. Своеобразный способ указать на дверь.

– А теперь уходите, пожалуйста. Извините меня, только уходите, хорошо?

Берк и Горман обменялись взглядами. Выражение лица лейтенанта оставалось бесстрастным, но Рипли чувствовала, что его любопытство сменилось презрением. Ну и черт с ним, что он знает, этот юнец? Берк порылся в кармане, достал полупрозрачную карточку и положил ее на стол. В дверях он на секунду задержался, улыбнувшись хозяйке:

– Все же подумайте о нашем предложении.

Берк и Горман ушли, оставив Рипли наедине со своими мыслями. Противная компания, подумала она.

Ветер. Ветер, песок и стонущее небо. Над истерзанной планетой трепещет, словно вырезанный из бумаги, бледный диск чужого светила. Пронзительный вой. Он становится все громче, все выше тоном, кажется, источник этого воя приближается и приближается, пока не останавливается прямо над твоей головой. Он оглушает, он душит тебя.

Рипли застонала, села на постели, прижав руки к груди. Ей было тяжело и больно дышать. Она глубоко вздохнула и осмотрелась. Крохотная спальня. Тусклый свет ночника на тумбочке освещал голые стены, туалетный столик, шкаф, скомканные простыни в ногах кровати. На шкафу, на самом высоком месте в спальне, вытянулся Джонс. Он бесстрастно смотрел на хозяйку. Эту привычку кот приобрел вскоре после их возвращения. Когда Рипли ложилась спать, Джонс сворачивался калачиком на ее постели, но стоило ей заснуть, как он отправлялся в более безопасное место – на шкаф. Он знал, что ночные кошмары не дадут хозяйке спать спокойно и освобождал ей пространство.