Чужие - [13]

Одежда и лица людей были в пыли, хотя кабина вездехода считалась герметичной. На Ахеронте от этого никуда не денешься. Как ни закрывай двери и окна, пыль всегда набьется в машины и строения. Одни из первых колонистов назвал этот феномен «осмосом твердых частиц» – введя таким образом скорее описательный термин, чем научный. Колонисты с более развитым воображением утверждали, что ахеронтская пыль обладает зачатками разума, умеет прятаться и поджидать, когда приоткроются двери и окна, чтобы в этот момент назло людям просочиться в помещения. Домохозяйки в шутку обсуждали, что проще и быстрее – выстирать или выколотить одежду.

Расс Джорден искусно управлял тяжелым вездеходом, объезжая валуны, выбирая места, где можно пересечь узкие расщелины плато. Его подбадривало не прекращавшееся ни на секунду попискивание локатора. Чем ближе подходил вездеход к центру электромагнитной аномалии, тем громче становилось попискивание, но Джорден не хотел приглушать сигнал. Этот звук казался ему приятнейшей музыкой и напоминал чем-то позвякивание старинных кассовых аппаратов. Джорден сидел за пультом управления, а за системой жизнеобеспечения вездехода следила его жена.

– Посмотри, какое мощное магнитное поле, – сказал Джорден и постучал пальцем по шкапе небольшого прибора справа от себя. – И все это мое, мое, мое! Лидекер говорит, что Симпсон согласен. Мы уже все оформили. Теперь у меня никто этого не отберет. Даже Компания. Мое, все мое!

– Дорогой, ты забыл, что половина принадлежит мне. – Энн мельком взглянула на мужа и улыбнулась.

– А половина – мне! – весело объявила дочь Джорденов Ньют, по-своему трактуя законы арифметики.

Ньют только исполнилось шесть лет, но на вид ей можно было дать все десять. У нее было больше энергии, чем у родителей и вездехода вместе взятых. Не отрывая взгляда от приборов, Расс Джорден беззлобно ухмыльнулся.

– Не слишком ли много у меня партнеров?

Девочка играла со старшим братом, пока тому не надоело.

– Папочка, Тиму скучно, и мне тоже. Скоро мы вернемся в город?

– Как только разбогатеем, Ньют.

– Ты всегда так говоришь.

Подвижная, как ящерка, Ньют вскочила на ноги.

– Хочу домой. Хочу снова играть в лабиринт чудовищ.

Тим повернулся к сестре.

– Играй сама с собой. Ты всегда жульничаешь.

– Вовсе и нет. – Ньют уперлась кулачками в бока. – Просто я лучше играю, а тебе завидно.

– Ни капельки не завидно! Ты прячешься в таких местах, куда мы не можем пролезть.

– Ну и что? Значит, я лучше играю.

Энн, оторвавшись от своих мониторов и регуляторов, бросила на детей строгий взгляд.

– Прекратите эти игры. Если я еще раз увижу, что вы играете в воздуховодах, я вас выпорю. Это не только нарушение правил колонии, но и очень опасная игра. А если кто-то оступится и упадет в вертикальную шахту?

– Мамочка, но мы же не такие дураки. Все дети играют, и пока никто не разбился. Мы очень осторожно. – Ньют снова улыбнулась. – А я играю лучше всех, потому что могу залезть туда, куда никто не залезет.

– Как червяк, – подтвердил Тим и показал сестре язык.

Ньют тоже высунула язык.

– Ага, ага! Завидно, завидно!

Тим хотел было схватить сестру за язык, но та с веселым криком успела нырнуть за громоздкий анализатор горных пород.

– Дети, послушайте меня. – В голосе Энн было больше любви, чем раздражения. – Ведите себя тихо хотя бы минуты две, хорошо? Мы почти все сделали. Скоро повернем домой и…

Вглядываясь сквозь ветровое стекло, Расс Джорден привстал. Забыв на время о детях, к нему присоединилась и Энн. Вездеход резко накренился влево, и она ухватилась за плечо мужа.

– Что там, Расс? – спросил Энн.

– Что-то там есть. Я увидел, когда на секунду прояснилось. Не знаю, что это за штуковина, но большая. А самое главное – наша. Твоя, моя, наших детей.

По сравнению с чужим космическим кораблем большой шестиколесный вездеход казался игрушечным. От кормы брошенного корабля поднимались две блестящие металлические ветви, полные изящества и в то же время вызывающие смутное беспокойство. Издали они напоминали простертые к небу руки мертвеца, навеки застывшего в этой позе. Одна рука была короче другой, но форма корабля не казалась от этого менее совершенной.

И конструкция корабля, и материал, из которого был сделан его корпус, оказались совершенно чужими для человека. Создавалось такое впечатление, что корабль не строили, а выращивали подобно дереву. Песчаные бури Ахеронта еще не стерли зеркальный блеск с его поверхности.

Джорден остановил вездеход.

– Нам здорово повезло. Энн, доставай комбинезоны и шлемы. Интересно, в нашем кафе могут синтезировать шампанское?

Его жена не сдвинулась с места, все так же недоверчиво рассматривая корабль сквозь прочное стекло.

– Расс, давай сначала осмотрим эту штуку, вернемся домой, все обсудим, а уж потом будем думать, стоит ли отмечать находку. Может, кто-то побывал тут до нас.

– Ты смеешься? На всем плато нет ни одного маяка, ни одного маркера. До нас здесь не было никого. Никого! Все это – наше! – возразил Расс и решительно направился в заднее отделение вездехода.

– Трудно поверить, чтобы такой огромный корабль сел на Ахеронт и за все эти годы никто его не заметил. Я уж не говорю, что при его посадке должна была бы вздрогнуть вся планета. – В голосе Энн все еще слышалось сомнение.