Чужие чувства - [8]

Циннеркнок:

Ну ты не прав! Как ты не понимаешь: наибольшее удовольствие другу можно доставить, поделившись своим горем. Нельзя быть таким эгоистом. Плакать надо громче - чтобы все могли порадоваться, даже глухие. Рассказывай, рассказывай!

Эдвард Дагмар:

Что сказать? Иногда кажется, что жизнь - это реклама рая доступными аду способами. Все суечусь. Ничего не успеваю: не успеешь вставить зубы, как выпадают волосы.

Циннеркнок:

А ты теперь кто, по-прежнему - профессор?

Эдвард Дагмар:

Да, как попал в университет, так и не могу из него выбраться.

Циннеркнок:

А помнишь, ты в детстве хотел стать жирафом?

Эдвард Дагмар:

Теперь это уже маловероятно - жена, проблемы с позвоночником... Видишь этот изумительный изгиб спины?

Циннеркнок:

Все изучаешь, кто кого перемемуарил? Мне всегда казалось, что жизнь слишком коротка, чтобы изучать историю. Никогда не мог понять, что тебе в ней так нравилось. На самом деле история - не более занимательна, чем мясорубка. Ну что, тебе уже удалось оставить отпечатки своих ног на ее скрижалях?

Эдвард Дагмар:

Пока наслаждаюсь заслуженной неизвестностью. Не поднимаюсь выше посредственности, но и не опускаюсь ниже. В каждом из нас постоянно спит гений, а бодрствует кто-то другой. Но уже получил признание в качестве авторитетнейшего специалиста по вторым пятнадцати минутам шестнадцатого века.

Циннеркнок:

Ничего, потихонечку, помаленечку освоишь еще минут двадцать - двадцать пять. Куда спешить? Историк должен жить долго. Весь двадцатый век был придуман историками, дожившими до двадцать первого века. Основная заслуга профессоров истории в том, что они живут долго и упрощают историю настолько, что она становится понятной для других профессоров истории. А самый надежный способ прославиться - это дожить до двухсот лет.

Эдвард Дагмар:

Но не самый легкий, особенно для женатого человека.

Циннеркнок:

Не переживай так. Еще ни одному счастливому человеку не поставили памятник. Памятники ставят только диктаторам, мученикам и писателям, которых перестают читать.

Эдвард Дагмар:

Эльза очень недовольна тем, что я много работаю.

Циннеркнок:

Правильно. Труд создал человека, а работа его угробит. Сначала она пытается заполнить всю жизнь, а потом требует удвоить количество часов в сутках. (обращаясь к Тилли, говорит об Эдварде) Вот, перед Вами типичная жертва многочисленных побед над самим собой. Человек, слишком хорошо справляющийся с работой, становится незаменимым и рискует застрять на ней до седых волос. А потом скажут только (показывает, чавкая и причмокивая): "Это был хороший сотрудник. Жаль, что не осталось ни кусочка..." И опять зачавкают. Моя бабушка работала много, очень много и до глубокой старости. И после ее смерти никто не сказал, что она работала мало, никто не сказал, что она работала плохо - о ней просто никто не вспомнил... Так что для полного счастья в нашем возрасте нужно очень немногое: во-первых, любимая работа, а во вторых, тот, кто будет ее делать за нас. Поэтому умные люди сразу рождаются пенсионерами.

Тилли:

Или миллионерами.

Циннеркнок:

Человек должен быть ленив. Очень ленив. Иначе он растратит всего себя на пустяки. Вернее - его растратят. Ты помнишь, Эдвард, чего ты хотел от жизни?

Эдвард Дагмар:

Хотел зарабатывать немного, но стабильно, лишь бы жить тихо, но интересно, спокойно, но душевно, иметь много свободного времени, чтобы читать, думать, писать...

Циннеркнок:

Ну и как?

Эдвард Дагмар:

Пока получается только мало зарабатывать. Если судить по моей зарплате, меня надо сажать за тунеядство.

Циннеркнок:

В маленькой зарплате есть только одно преимущество - она надежно защищает от похищения с целью выкупа. Я тебе всегда говорил: не занимайся мелкими пакостями, если способен на большие.

Эдвард Дагмар:

(продолжает жаловаться) Кабинет у меня тоже маленький. Такой маленький, что если заходит кто-то из коллег, только чудом удается избежать случайного изнасилования. И никакого утешения в жизни: даже к студентам вынужден относиться гуманно, потому что у меня слишком слабые нервы. А мебель? Ее теперь выпускают для предпринимателей, а не для ученых. Современная офисная мебель рассчитана на то, что ее хозяев посадят раньше, чем она успеет сломаться... И Эльза считает, что я должен был достичь гораздо большего в жизни, чтобы она могла гордиться мною на моих похоронах.

Циннеркнок:

Что ж, жены тоже делятся на профессионалок и любительниц.

Тилли:

А в чем разница?

Циннеркнок:

Любительницы обычно заботливее и лучше ухаживают за могилой мужа.

Эдвард Дагмар:

(не слушая, продолжает) Я иногда задумываюсь, смог бы я, если бы я был не мной, а моей женой, гордиться тем, что я - это моя жена? Зачем я жил? Для чего родился? Почему не чувствую в душе своей силы необъятные?

Циннеркнок:

Не надо, Эдвард. Несбывшиеся мечты - самые назойливые. Ничего, надежда - утешение для молодых, утешение для старых - суета. Суета - это прекрасное средство для борьбы с мрачными мыслями. Второе по эффективности, после гильотины. А смысл суеты именно в том, чтобы обходиться без смысла жизни. Когда душа переполнена мелочами, она уже не помнит, что на свете может быть что-то большее, чем один день. Ты еще можешь посчитать, сколько нам лет? Помнишь, как в детстве мы придумывали свои системы подсчета?