Чужая судьба - [19]

Но все мысли проходили как-то боком, лишь мельком задевая сознание. Тай напряженно следил за мерцающей воронкой. Даже то, что Каджи каким-то образом оказался рядом его не особо взволновало. Впрочем не один он наблюдал за зеленой, то гаснущей, то с новой силой разгорающейся, туманной вертящейся дымкой. Все жители деревни напряженно следили за данным действом, сжимая в руках то оружие, которое успели достать. А принц параллельно еще и выуживал знания об этом феномене, называемом в простонародье Прорыв. Такое случалось, когда резко смещались магические потоки земли и происходило столкновение излишне… несовместимых. Вот и возникали такие смерчики или другие световые феномены, которые сами были вполне безопасны, но зачастую сопровождались не столь безобидными эффектами. Но в этот раз кажется все заканчивалось вполне безобидно. Тай чуть расслабившись, наблюдал как смерч истончался, превращаясь в нитевидный столбик, который стремительно таял. И тут-то и вспыхнуло черным, а в следующий миг на принца летело огромное, зубастое нечто. «Почему на меня?! Здесь что, других мало?!!». Тело Шата среагировать успело, что не скажешь о застывших в ступоре мозгов Тая. Но тем не менее увернуться смог, даже успел рассмотреть, что на него нападает нерг, однако при отсутствии какого-либо оружия это была лишь малая отсрочка. Тут запаниковавший парень конечно забыл, что не один. То есть помнить то помнил, но не в том контексте. Даже если не считать сельчан, которые, конечно, не стали бы смотреть, как убивают их принца, оставался еще и Каджи. Поэтому ничего удивительного, что буквально через долю секунды после оформления в голове Тая оптимистический мысли: «мне конец!» — откуда то сбоку ударил белый луч света, охватывая чудовищную фигуру. И вот на месте нерга образовался огромный костер. Который буквально через пару секунд истаял, оставив после себя лишь кучку пепла. Принц обернулся — Каджи опускал руку.

— Спасибо, — слегка охрипшим голосом проговорил Тай, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. И увидел как расширились глаза седовласого. «Опять не так прореагировал?». Но тут спиной почувствовал ветерок опасности — и стремительно обернулся, одновременно уклоняясь от неведомого. Маневр получился криво, Тай упал, пребольно ударившись — но в данный момент ему было не до таких мелочей. Он расширившимися от ужаса глазами смотрел, как молодой паренек вторично заносит над ним топор. И никого достаточно рядом чтобы успеть спасти!

— Стой! — закричал в панике. Парень остановил движение, но топор продолжал падать. — Замри!!!

Острое лезвие застыло в сантиметре от таевой шеи. Тот целую секунду лежал в шоке, не веря случившемуся. Затем осторожно перевел дух и, задержав дыхание, тихонечко выполз из-под нависшего топорища, боясь оторвать взгляд от серо-зеленых, мутных глаз. А «освободившись» застыл, то ли в растерянности, то ли в прострации. Так и замерли они, словно в остановившимся кадре, представляя со стороны дикую картину — оцепеневший в нелепой позе паренек с топором, полулежащий недалеко от него принц, который не отрывал от паренька взгляда, и остальные айраны также словно окаменевшие, но сверлящие взглядом уже его, Тая. Последний понимал, конечно, что надо предпринимать хоть какие-нибудь действия, но заставить себя двигаться просто не мог. Мысли в голове текли вяло будто плавая в киселе, он кажется уговаривал себя на что-то — но все еще лежал. Пока не заметил краем глаза, что рядом уже стоит Каджи. И это присутствие словно послужило спусковым крючком — Тай выдохнул, только сейчас поняв, что боль в груди разгоралась от недостатка воздуха. Помотал головой, медленно поднялся. Молодой айран все продолжал стоять. Принц также не торопясь подошел к нему, осторожно вынул из рук топор — его собственные мелко подрагивали. Кинув любимый инструмент дровосеков куда-то назад, выпрямил эту согнутую фигуру, взял чужое лицо в ладони и нырнул в омуты серо-зеленых глаз. «Ну Шат, выручай!».

Мир вроде как знакомо, но непривычно поплыл в багровом тумане, каковой постепенно собрался в тонкий, пурпурный ручеек, которым и был Тай. Он с легким шуршанием, являющимся полностью плодом его собственного воображения, скользил в белом тумане. Туман пугал — живой, пульсирующий, равнодушный. И равнодушно убивающий своего носителя…

Туман не был злым, он просто жил. И не его вина, что жизнь его основывалась на безумии и смерти другого. Он так устроен, он только так выживает и какое ему дело до того, чья жизнь лежит в основе его? Ему надо расти, расширяться, а эта пурпурно-багровая нить мешает, прорастая в нем, разрезая, раня. И туман уплотнился около агрессора, пытаясь задавить, уничтожит источник боли — но тонкий ручеек по всей длине вспыхнул красным огнем, и белесая дымка задрожала в мучительных спазмах адской боли. Если бы умело, оно бы кричало, но вместо крика ему было доступно лишь это искривление собственной структуры. И туман, корчась по-своему, сгорал, растворялся без остатка в чужой сущности. А вместе с ним растаял и ручей. И лишь крохотная искорка пурпура осталась от всего. Очень-очень любопытная искорка. Она поплыла куда-то вглубь, с интересом рассматривая странные разноцветные пятна и нити, собранные в устойчивую структуру. Правда сейчас данная структура устойчивостью похвастать не могла — все плыло, нити переплетались в другом порядке, пятна плыли на новые места. Но где-то застывали, путались, вставали не туда — в таких случаях искорка помогала, распутывала, направляла или подталкивала. Сколько времени прошло сказать оказалось трудно — здесь оно текло совершенно по-другому — но тем не менее работа по переустройству закончилась, и вот перед гордой и полной восторга от причастности к рождению нового искорки стояла совершенно другая сущность. Хотя… употребить слово «совершенно» было явным преувеличением — новое базировалось явно на старом, изменив лишь положение но не суть. Еще раз окинув все любовным… ну за неимением другого термина можно сказать и взглядом, искорка вспыхнула кровавым и исчезла…