Чужая шкура - [55]
Он изучил ладанку у себя на ладони, будто фальшивый грош, и резко отрубил:
— Я неверующий!
— Ей на это наплевать. Доброй ночи.
Она открыла дверцу и выскочила на проезжую часть, не поглядев назад. Парень на мопеде, ругнувшись, успел вильнуть в сторону.
— Чертова девка, — восхищенно шепнул мне таксист. — Чтоб такую удержать, семь замков нужно.
Она уже стояла у забора, за которым на грядках заходился истеричным лаем питбуль. Я забеспокоился и посоветовал ей отойти. Вид у него уж очень злобный.
— Да нет, ему скучно, вот и все.
И, наклонясь, она стала петь ему по-фламандски. Что-то красивое, гортанное и нежное. Звуки растекались и пощелкивали у нее на языке:
— «Zonder liefde, warme liefde… Waait de wind, de stomme wind…»
Пес умолк, мотор тоже затих, водитель подошел к нам.
— «Zonder liefde, warme liefde… Weent de zee, de gri-jze zee…»
Мы не отрывали глаз от Карин, которая негромко пела посреди уснувшего предместья. Каждое «р» было похоже на волну, что разбивается о гальку на берегу. Стоило ей остановиться, как пес заскулил и потянулся к ней мордой.
— Что вы с ним сделали? — перепугался таксист. — Опять ваша святая Тереза?
— Нет, Жак Брель на сей раз. У нас была бельгийская овчарка, мать ее всегда успокаивала этой песней. Не знаю, в чем дело, в словах или в мелодии… Может, в ней какие-то ультразвуки…
— Здрасьте! Это все-таки сторожевой пес. Он что, теперь всегда таким будет?
— Не волнуйтесь.
Карин берет меня под руку, и мы уходим. Стоило нам повернуться к питбулю спиной, как он снова начал лаять.
— Заткнись, Роки! Да уймись ты наконец! Это же я!
Я шепчу ей, что надо было записать бедняге слова. Она сжимает мне локоть. Я напеваю, чтобы сделать ей приятное:
— Zonder lift…
— Liefde, — поправляет она, просунув кончик языка между зубов, до невозможности эротично.
— И что это значит?
— Без любви, любви горячей, свищет ветер, глупый ветер. Ну, приблизительно, — добавила она извиняющимся тоном.
— В общем, перевод песню не украсил.
— В общем, нет.
Мы шагаем наугад по тихим улочкам, вдоль старомодных домиков, где под звуки теленовостей греются ужины. Ее рука обвила мою, и мне трудно дышать.
— По-вашему, я слишком непосредственна, да?
Меня уже не беспокоит, что она читает мои мысли. Я чувствую себя своим двойником, придуманным ею и для нее, и пусть себе теперь видит меня насквозь. Отвечаю ей:
— С таксистами и собаками — да, пожалуй.
Она то и дело спотыкается и смотрит вниз, стараясь не наступать на стыки между камнями мостовой. А я подстраиваюсь к ее медленному широкому шагу.
— Я немножко замерзла.
— Вы всегда ходите без пальто?
— Только когда догоняю писателей, которые бросают меня одну в баре.
Я снял куртку, набросил ей на плечи.
— Так итальянский или китайский?
— Как прикажете, Карин.
— Вам нравится мое имя?
— Да.
— Еще можете называть меня Карэн, на фламандский лад. Родители зовут меня каждый по-своему.
— А какой вариант предпочитаете вы?
— Я предпочитаю, чтобы они меня никак не называли.
Звук наших шагов эхом отдается в тишине. Теперь мы можем почти ничего не говорить друг другу. Все было сказано в письмах, и мы это прекрасно понимаем.
— Во всяком случае, ваше имя похоже на вас.
Несколько метров мы проходим в молчании, и я не спешу его нарушить. Мне хотелось бы знать, чего она от меня ждет, на что надеется или о чем сожалеет. Выйдя на площадь Жана Мермоза, она двинулась прямиком к «Макдоналдсу». Сказала, что хочет перекусить на ходу. Мы пристроились к очереди, купавшейся в парах жареной картошки и неоновых лучах.
— И много святых Терез у вас в сумке?
— Бабушка каждый год возила меня на богомолье. Лет до двенадцати я знала Францию только по Лизье[35]. Хотите, и вам подарю?
— Почему бы нет, вдруг мне понадобится о чем-то попросить…
— Просить-то вроде полагается у вас.
И прежде чем я успел попросить у нее объяснений, она добавила, явно цитируя:
— Писатель должен уступить Богу авторские права.
Я промолчал. Это моя фраза. «Принцесса песков», вторая глава. Или третья. Перемещаясь влево, в соседнюю очередь — вдруг она пойдет быстрее — Карин спросила:
— А что, Нантакет, на самом деле существует?
— Да.
— Вы там бывали?
— Только мысленно.
Какая-то компания сзади, стремясь выиграть несколько сантиметров, притиснула меня к спине Карин. Она отстранилась, посмотрела на меня печально:
— Не надо нам было встречаться, да?
Перед нами шестеро пацанов в кепках забрали поднос с одиноким пакетом картошки-фри и отошли.
— Зачем вы это говорите… сейчас?
— Два Биг-Мака с собой, пожалуйста. А вам?
— То же самое.
— Тогда четыре. Я угощаю.
Ее кошелек — маленький плюшевый панда с молнией на спинке. Мы вышли с полным пакетом, и она тут же, на улице набросилась на свой Биг-Мак.
— Не обращайте внимания, — пояснила она, переходя улицу. — Мой организм сжигает массу энергии. Если я не буду его подкармливать, долго не протяну.
Краем глаза она наблюдает, как я жую. Плохо, что это почти не смущает меня. Я не знаю, что ей не нравится во мне и что мне так нравится в ней, — зрелость, ребячливые выходки или ее тело, я не понимаю, куда мы идем, но, как ни странно, мне кажется, именно это нас сближает.
— Вы половину уронили, — укоряет она, кивая на падающие из моего сандвича корнишоны и листья салата.
Первосортный психологический, любовный и мистический роман, с хорошим чувством юмора балансирующий на грани реальности, основанный как на исторических фактах, так и на материалах исследований паранормальных явлений… История рядового налогового инспектора, попавшего в изрядную передрягу, с явным участием темных — или светлых? — сил. При банальной проверке владельцев замка, подозреваемых в махинациях с налогами, силою обстоятельств далеко не героический герой оказывается втянут в историю любви шестисотлетней давности, которая через Мир желаний и иллюзий уводит его то ли в далекое прошлое, то ли в глубины собственного подсознания? — как всегда у ван Ковеларта, захватывающая интрига гарантирована вплоть до самой последней страницы, а кроме того: масса полезнейшей информации по вопросам борьбы как с демонами «внешними», так и с внутренними «тараканами».* Перевод с французского Ирины Волевич книги «Didier van Cauwelaert.
Дидье ван Ковеларт (р. 1960) — один из самых читаемых в мире современных французских писателей (известный в России как «ван Ковелер»), лауреат множества литературных премий, в том числе Гонкуровской, а также драматург, сценарист и режиссер. Его романы экранизируются, переводятся на двадцать с лишним языков, и с каждой новой книгой армия его поклонников по всему миру неизменно растет.«Погрузиться в роман этого автора — редкое удовольствие. Тонкий знаток жизни, он с легкостью превращает повседневность в волшебную сказку».
Необычная история, рассказанная в романе Дидье ван Ковеларта, посвящена судьбе «ребенка из пробирки». Франсуа, бизнесмен с железной хваткой, ворочающий миллиардами, но всегда остающийся в тени, под влиянием случайного стечения обстоятельств решает выступить в роли донора и помочь Симону, скромному продавцу игрушек из провинциального универмага, и его жене Адриенне стать родителями. Он не предвидит, как далеко заведет их всех эта минутная прихоть…Дидье ван Ковеларт (родился в 1960 г.) — один из крупнейших французских писателей современности.
Однажды писатель Куинси покупает на букинистическом развале свой дебютный роман, написанный много лет назад. Он открывает книгу и видит там посвящение — Полине и Максу. И Куинси замирает: эти двое были целой эпохой в его судьбе, по сути, они были его жизнью. Сколько же лет утекло. Он только-только издал свою первую книгу. Полина была студенткой. А Макс… Макс сидел за решеткой — в тюрьме, где Куинси и предложили провести первые в его жизни литературные чтения и куда так желала проникнуть Полина. В тот день их судьба была решена — они стали продолжением друг друга.
Внимание! Это Обязательные восьмичасовые новости! Всем совершеннолетним гражданам настроиться на государственную информационную программу! Исчез знаменитый ученый, член Академии наук профессор Леонард Пиктон. Создатель мозговых чипов и первооткрыватель недифференцированной антиматерии вышел сегодня на прогулку и не вернулся домой. Рассматриваются все версии: амнезия, несчастный случай, похищение…»Томасу Дримму еще нет тринадцати, так что он может отвернуться от телеэкрана – штраф ему не грозит. К тому же мальчишка прекрасно знает, где искать профессора Пиктона, ведь он и есть невольный виновник его исчезновения.
Планету охватила загадочная эпидемия: растения начали распространять вирус, опасный только для людей. Угрозу может таить и тенистая липа во дворе, и букет цветов, и помидор в салате… Армия спешно уничтожает леса, всем в обязательном порядке делают прививки – но от болезни не спасут ни вакцины, ни огнеметы, и знает об этом только один обычный подросток по имени Томас Дримм. Почти обычный.Томас однажды уже предотвратил конец света – и тут же невольно обрек человечество на новую опасность, оказавшись в центре чужих интриг.
Ф. Дюрренматт — классик швейцарской литературы (род. В 1921 г.), выдающийся художник слова, один из крупнейших драматургов XX века. Его комедии и детективные романы известны широкому кругу советских читателей.В своих романах, повестях и рассказах он тяготеет к притчево-философскому осмыслению мира, к беспощадно точному анализу его состояния.
Ф. Дюрренматт — классик швейцарской литературы (род. В 1921 г.), выдающийся художник слова, один из крупнейших драматургов XX века. Его комедии и детективные романы известны широкому кругу советских читателей.В своих романах, повестях и рассказах он тяготеет к притчево-философскому осмыслению мира, к беспощадно точному анализу его состояния.
Памфлет раскрывает одну из запретных страниц жизни советской молодежной суперэлиты — студентов Института международных отношений. Герой памфлета проходит путь от невинного лукавства — через ловушки институтской политической жандармерии — до полной потери моральных критериев… Автор рисует теневые стороны жизни советских дипломатов, посольских колоний, спекуляцию, склоки, интриги, доносы. Развенчивает миф о социальной справедливости в СССР и равенстве перед законом. Разоблачает лицемерие, коррупцию и двойную мораль в высших эшелонах партгосаппарата.
Она - молода, красива, уверена в себе.Она - девушка миллениума PLAYBOY.На нее устремлены сотни восхищенных мужских взглядов.Ее окружают толпы поклонников Но нет счастья, и нет того единственного, который за яркой внешностью смог бы разглядеть хрупкую, ранимую душу обыкновенной девушки, мечтающей о тихом, семейном счастье???Через эмоции и переживания, совершая ошибки и жестоко расплачиваясь за них, Вера ищет настоящую любовь.Но настоящая любовь - как проходящий поезд, на который нужно успеть во что бы то ни стало.
«151 эпизод ЖЖизни» основан на интернет-дневнике Евгения Гришковца, как и две предыдущие книги: «Год ЖЖизни» и «Продолжение ЖЖизни». Читая этот дневник, вы удивитесь плотности прошедшего года.Книга дает возможность досмотреть, додумать, договорить события, которые так быстро проживались в реальном времени, на которые не хватило сил или внимания, удивительным образом добавляя уже прожитые часы и дни к пережитым.
Книга «Продолжение ЖЖизни» основана на интернет-дневнике Евгения Гришковца.Еще один год жизни. Нормальной человеческой жизни, в которую добавляются ненормальности жизни артистической. Всего год или целый год.Возможность чуть отмотать назад и остановиться. Сравнить впечатления от пережитого или увиденного. Порадоваться совпадению или не согласиться. Рассмотреть. Почувствовать. Свою собственную жизнь.В книге использованы фотографии Александра Гронского и Дениса Савинова.
Рассказы Дино Буццати.Они связаны не столько сюжетно, сколько концептуально.Их сравнивают с творениями Борхеса и Кортасара. Кафки, Эдгара По и Амброза Бирса.Они балансируют на грани магического и мистического реализма, притчи, литературной сказки и даже интеллектуальной фантастики.Стиль этих жемчужин «малой прозы» скуп, лаконичен и, казалось бы, равнодушен, но именно благодаря этому приему Буццати удастся подчеркнуть необычность сюжетов и вызвать у читателя мощный — зачастую на грани шока — эмоциональный отклик.
Ироническая фантасмагория, сравнимая с произведениями Гоголя и Салтыкова-Щедрина, но на чисто британском материале.Что вытворяет Ивлин Во в этом небольшом романе со штампами «колониальной прозы», прозы антивоенной и прозы «сельской» — описать невозможно, для этого цитировать бы пришлось всю книгу.Итак, произошла маленькая и смешная в общем-то ошибка: скромного корреспондента провинциальной газетки отправили вместо его однофамильца в некую охваченную войной африканскую страну освещать боевые действия.
«Взлетно-посадочная полоса ноль-восемь» — одно из ранних произведений Артура Хейли. Роман написан в соавторстве с Джоном Кэслом и посвящен тяжелой работе пилотов, во время которой нередко возникают экстремальные, полные драматизма ситуации.
«Жизнь взаймы» — это жизнь, которую герои отвоевывают у смерти. Когда терять уже нечего, когда один стоит на краю гибели, так эту жизнь и не узнав, а другому эта треклятая жизнь стала невыносима. И как всегда у Ремарка, только любовь и дружба остаются незыблемыми. Только в них можно найти точку опоры. По роману «Жизнь взаймы» был снят фильм с легендарным Аль Пачино.