Чужая шкура - [36]
Наверное, мое настроение изменилось после похода в управление коммунальных услуг. Я принес туда письмо на официальном бланке газеты. В нем Фредерик Ланберг давал разрешение снимать с его личного счета средства для оплаты счетов Ришара Глена, на имя которого был заключен контракт. Реквизиты прилагались. Я постарался одеться поскромнее: серый костюм в стиле Магритта, купленный в «Тати» четыре года назад специально для общения с налоговым инспектором. Я держался достойно, как в тринадцать лет, на первых вечеринках, где мои тергалевые брючки и нейлоновая рубашка резко контрастировали с джинсами остальных ребят. Когда сотрудница управления попросила у меня удостоверение личности, я горестно потупил взор и пролепетал, что обо всем позаботится газета мсье Ланберга. По телевизору вот уже три дня показывали нелегалов, разбивших лагерь у Нотр-Дам. Выдавив ту же натянутую улыбку, что и агент по недвижимости, принявший нас за влюбленную парочку, она протянула мне бланк на подпись. Рука моя почти не дрогнула.
— До свидания, мсье Глен.
Сердце ухнуло куда-то вниз. Было очень стыдно за этот плохой спектакль, за фальшивые жесты и неубедительную походку. Я спиной чувствовал ее взгляд — конечно, она видела меня насквозь. Зато отныне существование Ришара Глена можно подтвердить документально.
На ужине в «Интералье» мои коллеги по жюри проявили чудеса деликатности. Дюкен с робкой ободряющей улыбкой сдавил мне правое плечо. Гимар помял левое. Ленц похлопал по спине. Руар, вздохнув, склонил голову. Куврер развел руками в знак покорности судьбе. Кошатник Тессон стыдливо поинтересовался, не попадался ли мне новый корм «Гурме» из баранины и дичи. Чтобы доставить мне удовольствие, они даже любезничали с последней победительницей конкурса, выбранной в ноябре не без моей помощи, — она, согласно уставу, приходит на все наши трапезы в ресторане «Лассер». Жюри наше состоит из записных мачо, и одному богу известно, как они меня ненавидели, когда им пришлось приберечь свои сальные шуточки до лучших времен, сидеть за столом в пиджаках да еще втягивать животы в присутствии талантливой и страстной особы, которая невольно превращала приятелей с двадцатилетним стажем в соперников и лишала наши ужины всех прелестей.
Поскольку лауреат к тому же имеет право голосовать на следующих выборах, она полагала, что обязана читать все новинки, и как только подавали закуски, ставить нас в известность о своих предпочтениях и неприятиях. Оливье с трудом подавлял зевоту. Шендорфер[25] скрежетал зубами, воткнув вилку с ножом в остывающую телятину. В довершение всего она была вегетарианкой, пила «пепси-лайт» и посыпала свою морковку ростками пшеницы, которые всегда держала при себе во флаконе из-под сахарозаменителя. Ферньо, наш секретарь, слишком ценил плотские радости, чтобы позволить кому-нибудь портить себе аппетит, и вообще предпочел смыться.
Надо признать: неприятности начались уже с момента награждения. После бурных дискуссий в гостиной Марии-Луизы мы, дабы поддержать командный дух, обычно изображаем на лицах полное единодушие, пока опускается ширма, отделяющая нас от прессы, которая ждет в соседнем зале. Когда перегородка целиком уходит в пол, наш секретарь выступает вперед и называет имя счастливого избранника. Но в этот раз напряженную тишину прорезал скрежет, за ним последовал глухой треск, и перегородка застряла в полуметре над полом. Пропало все величие момента: Ферньо пришлось перешагнуть через барьер, прежде чем возвестить страшное — на сей раз приз «Интералье» присужден женщине, в восьмой раз за всю историю с 1930 года.
Выпив коктейли под стук молотка и вой дрели, журналисты разошлись, и мы сели обедать с той, кого собратья ехидно окрестили моей «кобылкой». Издатель, конечно же, просветил ее насчет порядка нашей церемонии и поведал о том, что за обедом мы просим спеть наших лауреатов, так вот, она вдруг вскочила во время десерта, без всякого приглашения простерла длань над тарелкой и запела низким голосом «Черного орла» Барбары. И это были еще цветочки. У нашей премии, как и у британской Конституции, нет основного документа со сводом законов, но есть обычай каждому платить за себя, поскольку никто не спонсирует наши застолья. В этом году элементарная галантность обязала нас попрать устои и по очереди платить за эту зануду, которая всякий раз протестовала, размахивая своей кредиткой: «Нет-нет, я не согласна!» Я ловил на себе разъяренные взгляды коллег и опускал глаза, вновь и вновь сожалея о том, что так высоко оценил ее книгу.
Сегодня, сочувствуя моему горю, все интересуются, как у нее дела, делают ей комплименты, мол, выглядит она замечательно, и костюм так ей идет. Садясь за стол, она наклоняется к Гимару и сообщает ему на всякий случай, что у меня умерла жена. Великий Поль бросает на меня столь красноречивый взгляд, что мне хочется провалиться сквозь землю. Все они надеются, что будущей осенью я во искупление грехов вообще воздержусь от голосования.
Хоть мне и отведена сегодня роль безутешного вдовца, порой я еле удерживаюсь от смеха, представляя тайную жизнь всех собравшихся за этим столом. Все они люди известные, на виду, и скрывают, как могут, свои печали и запретные радости. Их судят по тому, чего они добились в жизни, какое влияние имеют, чем прославились или в чем потерпели неудачу, что-то им приписывают, что-то они про себя сочиняют сами. Некоторые из них вызывают у меня восхищение, за другими просто интересно наблюдать, кому-то из них я раньше завидовал. Но даже те, про которых я вроде бы знаю все на свете, и они, уверен, могли бы меня удивить, и у них есть свои тайные страстишки, которые они маскируют обычным поведением, ни на миг не переставая играть. Впрочем, и они удивились бы, узнав о чем я думаю, сдирая шкурку со своей порции утки. Да, если бы они знали, что уже дней десять сердце мое учащенно бьется при одном только щелчке электросчетчика в пустой квартире. Мертвая хватка прошлого слабеет от бургундского, от знакомой компании, от дружеских голосов, и мне кажется, что Доминик просто уехала в турне, и я представляю себе, как она вернется, и наслаждаюсь недолгим одиночеством.
Однажды писатель Куинси покупает на букинистическом развале свой дебютный роман, написанный много лет назад. Он открывает книгу и видит там посвящение — Полине и Максу. И Куинси замирает: эти двое были целой эпохой в его судьбе, по сути, они были его жизнью. Сколько же лет утекло. Он только-только издал свою первую книгу. Полина была студенткой. А Макс… Макс сидел за решеткой — в тюрьме, где Куинси и предложили провести первые в его жизни литературные чтения и куда так желала проникнуть Полина. В тот день их судьба была решена — они стали продолжением друг друга.
Первосортный психологический, любовный и мистический роман, с хорошим чувством юмора балансирующий на грани реальности, основанный как на исторических фактах, так и на материалах исследований паранормальных явлений… История рядового налогового инспектора, попавшего в изрядную передрягу, с явным участием темных — или светлых? — сил. При банальной проверке владельцев замка, подозреваемых в махинациях с налогами, силою обстоятельств далеко не героический герой оказывается втянут в историю любви шестисотлетней давности, которая через Мир желаний и иллюзий уводит его то ли в далекое прошлое, то ли в глубины собственного подсознания? — как всегда у ван Ковеларта, захватывающая интрига гарантирована вплоть до самой последней страницы, а кроме того: масса полезнейшей информации по вопросам борьбы как с демонами «внешними», так и с внутренними «тараканами».* Перевод с французского Ирины Волевич книги «Didier van Cauwelaert.
Мистический детектив? Интеллектуальный детектив? Блестящий иронический роман, в котором смешаны ОБА ЭТИХ ЖАНРА? Все это – и МНОГОЕ ДРУГОЕ! ЧУДО произошло в присутствии ЧЕТЫРНАДЦАТИ СВИДЕТЕЛЕЙ. На тунике молодого индейца Хуана Диего появился ЛИК ДЕВЫ МАРИИ… Вот уже более ЧЕТЫРЕХ СТОЛЕТИЙ хранится эта реликвия в построенном на месте Явления храме – а изображение Мадонны ПО-ПРЕЖНЕМУ НЕ ВЫЦВЕТАЕТ! Более того – глаза ее по-прежнему ОСТАЮТСЯ ЖИВЫМИ! Чтобы исследовать это чудо, Ватикан направляет в Мексику посланца АДВОКАТА ДЬЯВОЛА, чья миссия – отыскать любые ДОКАЗАТЕЛЬСТВА поддельности реликвии!…
Написать захватывающий детектив, увлекательнейший научно-популярный труд, фантастический и вместе с тем серьезный психологический роман, с переплетающимися любовными интригами и глубоким философским подтекстом, да еще сделать это так, что от книги не оторваться, — такое под силу немногим.В своем фирменном стиле, с присущими ему фантазией и изяществом, Дидье ван Ковеларт исследует глубины человеческого сознания на примере кажущейся фантастической истории о клонировании Христа.
Необычная история, рассказанная в романе Дидье ван Ковеларта, посвящена судьбе «ребенка из пробирки». Франсуа, бизнесмен с железной хваткой, ворочающий миллиардами, но всегда остающийся в тени, под влиянием случайного стечения обстоятельств решает выступить в роли донора и помочь Симону, скромному продавцу игрушек из провинциального универмага, и его жене Адриенне стать родителями. Он не предвидит, как далеко заведет их всех эта минутная прихоть…Дидье ван Ковеларт (родился в 1960 г.) — один из крупнейших французских писателей современности.
Семилетний Дидье уже приготовился хоронить больного отца, но свершилось чудо, и отец не умер. Надо сказать, чудеса преследовали его всю жизнь: в детстве он чудом прокормил семью, в юности чудом не стал убийцей, чудом не погиб на войне, а после нее чудом избежал расстрела. Он дожил до девяноста лет и даже после смерти не перестал творить чудеса. Похоронив отца по-настоящему, сын решил написать книгу, все вспомнить, все рассказать и во всем признаться. Это книга о чуде, об обмане, о любви. Это книга о его отце.Дидье ван Ковеларт — знаменитый французский писатель, лауреат Гонкуровской премии, драматург и режиссер.
В книгу вошли небольшие рассказы и сказки в жанре магического реализма. Мистика, тайны, странные существа и говорящие животные, а также смерть, которая не конец, а начало — все это вы найдете здесь.
Строгая школьная дисциплина, райский остров в постапокалиптическом мире, представления о жизни после смерти, поезд, способный доставить вас в любую точку мира за считанные секунды, вполне безобидный с виду отбеливатель, сборник рассказов теряющей популярность писательницы — на самом деле всё это совсем не то, чем кажется на первый взгляд…
Книга Тимура Бикбулатова «Opus marginum» содержит тексты, дефинируемые как «метафорический нарратив». «Все, что натекстовано в этой сумбурной брошюрке, писалось кусками, рывками, без помарок и обдумывания. На пресс-конференциях в правительстве и научных библиотеках, в алкогольных притонах и наркоклиниках, на художественных вернисажах и в ночных вагонах электричек. Это не сборник и не альбом, это стенограмма стенаний без шумоподавления и корректуры. Чтобы было, чтобы не забыть, не потерять…».
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
Рассказы Дино Буццати.Они связаны не столько сюжетно, сколько концептуально.Их сравнивают с творениями Борхеса и Кортасара. Кафки, Эдгара По и Амброза Бирса.Они балансируют на грани магического и мистического реализма, притчи, литературной сказки и даже интеллектуальной фантастики.Стиль этих жемчужин «малой прозы» скуп, лаконичен и, казалось бы, равнодушен, но именно благодаря этому приему Буццати удастся подчеркнуть необычность сюжетов и вызвать у читателя мощный — зачастую на грани шока — эмоциональный отклик.
Ироническая фантасмагория, сравнимая с произведениями Гоголя и Салтыкова-Щедрина, но на чисто британском материале.Что вытворяет Ивлин Во в этом небольшом романе со штампами «колониальной прозы», прозы антивоенной и прозы «сельской» — описать невозможно, для этого цитировать бы пришлось всю книгу.Итак, произошла маленькая и смешная в общем-то ошибка: скромного корреспондента провинциальной газетки отправили вместо его однофамильца в некую охваченную войной африканскую страну освещать боевые действия.
«Взлетно-посадочная полоса ноль-восемь» — одно из ранних произведений Артура Хейли. Роман написан в соавторстве с Джоном Кэслом и посвящен тяжелой работе пилотов, во время которой нередко возникают экстремальные, полные драматизма ситуации.
«Жизнь взаймы» — это жизнь, которую герои отвоевывают у смерти. Когда терять уже нечего, когда один стоит на краю гибели, так эту жизнь и не узнав, а другому эта треклятая жизнь стала невыносима. И как всегда у Ремарка, только любовь и дружба остаются незыблемыми. Только в них можно найти точку опоры. По роману «Жизнь взаймы» был снят фильм с легендарным Аль Пачино.