Чужая роль - [48]

— Эй, беби, — скажет кто-нибудь с пьяной ухмылкой, — эй, крошка, почему бы тебе не устроиться поудобнее? Иди ко мне, детка…

И тут Мэгги рванулась вперед.

— Эй! — завопил ей вслед Грант, на этот раз оскорбленно. За спиной Мэгги раздавалось его тяжелое дыхание, но ее ноги уже выбивали быстрый ритм по замерзшей земле. Она почему-то вспомнила историю, историю Аталанты, которая не хотела выходить замуж. Аталанте боги позволили участвовать в состязаниях за золотое яблоко. Она бегала быстрее всех мужчин и победила бы, если бы не подлый обман. Но ее, Мэгги, никто не перехитрит!

А-та-лан-та, А-та-лан-та! — выбивали каблуки. Изо рта вырывались серебристые облачка. Она почти добежала, почти… осталось лишь вытянуть руку, чтобы коснуться блестящей дверной ручки… но тут Грант обхватил ее за талию и приподнял.

— Куда это ты? — пропыхтел он ей в ухо, обдавая несвежим дыханием. — Куда так быстро?

Его рука скользнула ей под свитер.

— Отстань! — завопила Мэгги, отбиваясь ногами, но он только отстранил ее и засмеялся.

Неподалеку завыли собаки. К ним подбежал Тим.

— Слушай, приятель, отпусти ее.

— Отпусти меня! — взвизгнула Мэгги.

— Погоди, — отмахнулся Грант, успевший добраться до ее груди. — Разве ты, сестренка, не хочешь перед отъездом поразвлечься с нами?

О Боже! Только не это!

Мэгги вспомнила такую же ночь много лет назад, в средней школе, вечеринку на чьем-то заднем дворе. Она и тогда выпила пива, выкурила косячок, и кто-то протянул ей чашку коричневой липкой жидкости, и она и ее опрокинула, после чего перед глазами все поплыло. Она не помнила, как очутилась на траве рядом с каким-то парнем: его брюки расстегнуты, ее свитер задран до самой шеи. А когда подняла глаза, увидела еще двоих с банками пива в руках. Парни, ухмыляясь, смотрели на них и, очевидно, ожидали своей очереди. В тот момент Мэгги неожиданно поняла, как непрочна ее власть, как быстро способна обернуться против нее, скользкая, словно намыленный нож, и как сильно может ранить острое лезвие.

Она, покачиваясь, встала, довольно убедительно изобразила рвотные спазмы, выдавила «мне плохо» и, зажав рот ладонью, помчалась в дом, где пряталась в ванной до четырех утра, пока все гости не исчезли — одни разошлись, другие отключились. Но что делать сейчас? Здесь нет ни ванной, ни толпы гостей, среди которых можно раствориться. И некому ее спасти.

Мэгги изо всех сил лягнулась и попала каблуком в бедро Гранта. Тот от неожиданности разжал руки, и Мэгги сумела вырваться.

— Какого черта? — завопила она под мрачным взглядом Гранта.

— Динамистка, — прошипел Грант.

— Мудак, — парировала Мэгги. Руки ее тряслись так сильно, что она дважды уронила ключи, прежде чем сумела открыть дверь.

— Ты за это заплатишь, — медленно выговорил Тим, шагнув к ней и поднимая руки. — У них записан твой номер… они все равно пришлют квитанцию по почте и заставят платить кучу штрафов.

— Пошел на хрен! — выпалила Мэгги. — И не лезь ко мне! Моя сестра адвокат! Она потащит тебя в суд за домогательства…

— Послушай, — вмешался Тим, — извини. Он слишком много выпил…

— Пошел на хрен, — повторила Мэгги, включая зажигание и фары. Грант прикрыл глаза руками. Мэгги вдруг захотелось нажать на газ и раздавить его как кролика. Но она лишь глубоко вздохнула, стараясь унять дрожь в руках, и выехала из ворот.

20

Будь Мэгги обычной соседкой по квартире, счет за телефон положил бы конец их отношениям. Стал бы соломинкой, сломавшей спину верблюда. Но Роуз напомнила себе, что Мэгги не соседка по квартире. Мэгги — ее сестра.

Вернувшись через два дня из Чикаго (рейс отложили, багаж потеряли, душный аэропорт был переполнен спешившими попасть домой на Рождество пассажирами), она обнаружила на кухонном столе счет и чуть не упала в обморок. Больше трехсот долларов, весьма значительная сумма по сравнению с ее обычными сорока!

Транжирка обнаружилась сразу. Уж наверняка не Роуз потратила двести двадцать семь долларов на звонки в Нью-Мексико!

Роуз поклялась себе не набрасываться на Мэгги сразу, как только та переступит порог. Пусть повесит пальто, скинет туфли, и только потом она, Роуз, упомянет о счете и небрежно поинтересуется, не завела ли Мэгги себе нового дружка в Альбукерке.

Но благие намерения испарились, стоило ей войти в спальню и увидеть, что вещи по-прежнему валяются на полу, придавленные простынями и подушками. А это означало, что Мэгги спала в ее постели. И носила ее туфли. И ела ее овсянку, если, конечно, овсянка имелась в доме.

Вне себя от негодования, Роуз уселась на диван и просидела так до начала первого, когда Мэгги вплыла в комнату, распространяя запах пивной и придерживая что-то за пазухой.

— Прибыла! — воскликнула она.

— Да, прибыла. И телефонный счет тоже прибыл! — выпалила Роуз, но Мэгги преспокойно запулила туфли в угол и бросила сумку на диван.

— Я кое-что тебе принесла, — торжественно сообщила она. Щеки ее пылали, зрачки, казалось, занимали все глазное яблоко, а вонь перегара стала почти нестерпимой. — Целых два подарка!

Для наглядности она показала два пальца и торжественно распахнула куртку.

— Хани Бан-второй!

На пол плюхнулся маленький коричневый толстенький песик с влажными карими глазами и плоской, словно прибитой сковородой мордочкой. На шее красовался новенький кожаный ошейник.