Чужаки - [2]

Какой бы сволочью ни был Сайлас, он никогда не был трусом. Но лежа в вонючей темноте, он испугался, испугался неизвестности, одиночества, всего того, что ждало его в этом неведомом месте. К его чести нужно сказать, что он достаточно быстро взял себя в руки и не закричал, когда полог, прикрывавший дверной проем, неожиданно откинула чья-то рука.

Внутрь вошел донельзя грязный и оборванный человек, из-за спутанных волос и нечесаной бороды невозможно было разглядеть лица его. Вошедший, который держал в руках миску с каким-то хлебовом, хотел задернуть за собой полог, но Сайлас протестующе вскрикнул, и «дверь» осталась открытой. Скудного света, проникающего через проем в хижину, хватило, чтобы рассмотреть убогую обстановку жилья и самого хозяина. Этот последний настолько явно не относился к элите общества, что Сайлас не стал тратить на него свое внимание. Он отметил только грязные лохмотья, немытое лицо, разбитые ноги и натруженные руки с самыми чудовищными черными и заскорузлыми ногтями, которые Сайлас мог только предположить у живого существа. Разглядев все это, лорд брезгливо сморщился и перевел взгляд на помещение, которое стало его неожиданным пристанищем. Правда, и тут было особенно не на что смотреть.

Посередине комнаты стояло сооружение, которое можно было принять за стол, хотя оно было изготовлено неведомым умельцем (скорее всего, гостеприимным хозяином) из пластиковых ящиков, такие же ящики стояли рядом и изо всех сил изображали стулья. На стене висела какая-то кухонная утварь, на столе стояли немытые тарелки и мятые пластиколбы. Окон не было, а пол был покрыт толстым слоем грязи. Еще в комнате находилось что-то, что Сайлас принял за холодильную установку, и тот самый топчан (тоже спаянный из ящиков), на котором он лежал. Теперь он обнаружил, что прикрыт куском мягкого пластика, а его рука плотно перевязана и буквально прикручена к телу.

Все увиденное не только ничего не объясняло, а только добавляло загадок.

— Эй, ты, — возмущаясь в глубине души необходимостью обращаться к этому немытому чучелу, сказал, морщась от боли, Сайлас. — Ты! Подойди сюда!

«Чучело», припадая на одну ногу, повернулось, заулыбалось щербатым ртом и поковыляло к топчану. Когда он подошел ближе, Сайласа обдало волной такой вони, что он непроизвольно отшатнулся, ударившись головой о мазанковую стенку. Адская боль ударом топора ворвалась в его голову, на глазах выступили слезы. Абориген попытался как-то помочь, но лорд, разгадав его намерения и ожидая новой волны невыносимого смрада, снова отпрянул, чуть не упав на пол.

— Отойди! — зажимая нос, закричал он, показывая жестами, чтобы хозяин дома отодвинулся подальше.

— Ы! — ответил тот, по-прежнему улыбаясь и всем видом излучая доброжелательность.

— Ты меня понимаешь, вонючка?! — зверея от боли, вони и неизвестности, прорычал Сайлас.

— Ы! — ласково ответил абориген. — Ы!

Он поковылял к «столу» и, подхватив миску с едой, вернулся к топчану.

— Ы, ы-ы! — промычал он, протягивая еду Сайласу и показывая жестами, чтобы тот поел.

Стараясь не приближаться к аборигену, Сайлас принял из его рук миску, поскольку зверский голод терзал лордские внутренности. И тут же пожалел об этом. Аромат хозяина, вид его чудовищных ногтей и немыслимое варево в плошке привели его в такое состояние, что на мгновение Сайласу показалось, будто из глубин «супчика» ему подмигивает чей-то глаз. Его качнуло, и миска непременно упала бы на пол, но абориген с неожиданной ловкостью подхватил ее, не дав пролиться и капле жидкости. Гостеприимное чудовище со своим неизменным «Ы!» опять протянуло пищу гостю. Но Сайлас столь решительно замотал больной головой, что хозяину пришлось, с сожалением поглядывая на гостя, за пару секунд умять угощение и вылизать тарелку.

Сайлас решил во чтобы то ни стало подняться с топчана. Его толкало к этому желание немедленно глотнуть свежего воздуха и понять наконец, куда же его занес временной прыжок. Основываясь на том, что он успел увидеть до этого момента, Сайлас сделал, как ему казалось, верный вывод — он в далеком прошлом. Эта мысль и порадовала, и испугала его. Во-первых, если он в прошлом, ему не грозят многие опасности, которые поджидали бы его в развитом обществе, во-вторых, он неплохо подготовился по истории, планируя эксперимент. Честно говоря, именно на прошлое и были направлены его не совсем честные и благородные замыслы. Он хотел провести еще один небольшой, собственный опыт. Подправить кое-что, кое-кого убрать, кое-чем поруководить, изменить немножко политику и экономику и так далее… Что должно было привести к определенным результатам, например, к абсолютной власти клана Бонсайтов и всему в таком роде…

С другой стороны, была в прошлом и реальная опасность: если Челнок поврежден, то… Впрочем, об этом думать Сайласу не хотелось.

С трудом встав с топчана (предотвратив попытку аборигена помочь), Сайлас, пошатываясь, направился к выходу. Солнце ослепило его, и только через несколько мгновений он смог разглядеть огромное небо над головой и бескрайнюю снежную равнину, расстилающуюся у ног. Небольшой двор был огорожен невесть из чего сделанной изгородью, под ногами чавкала жирная, оттаянная копытами домашних животных желтая грязь. В дальнем углу двора, в загоне, стояли коровы, над их спинами поднимался пар. Воздух был остер и свеж. Сайлас с наслаждением вдохнул его, до предела наполнив легкие. В звенящей тишине послышался собачий лай, и к Сайласу подлетела небольшая собачонка. Она подпрыгивала около него, кружилась вокруг собственной оси, пыталась поймать свой хвост, в общем, всячески выражала радость и восторг перед всем происходящим.