Через три или четыре часа — Валя не видела стрелок — в коридор вышел хирург. Она не могла ни встать ему навстречу, ни спросить. Встал полковник. В ответ на его взгляд хирург глубоко затянулся сигаретой и только покачал головой.
— Вы его жена? — спросил хирург.
Валя только смотрела на хирурга — и молчала, и ждала.
— Думаю вот что: доживет до утра — будет жить. Приходите утром, будем ждать утра.
Валя смотрела на этого человека, и в глазах ее не копились слезы, и слова не шли из нее — ни вопросы, ни просьбы.
Хирург сказал:
— Если будете ждать, я скажу, вам постелят в приемном на диване. Сестра, проводите женщину в приемный покой.
Когда Вали увели, хирург посмотрел на полковника:
— Хороший парень?
Полковник кивнул. В ответ на его молчаливый вопрос хирург снова сказал:
— Будем ждать. Будем ждать.
Утром, на планерке, когда помощник Мокеева младший лейтенант Олег Волков докладывал итоги за минувшие сутки, он вдруг увидел из окна кабинета начальника ГАИ угол за гаражной стеной и в том углу смятый кузов старой «Победы» и рядом — мокеевский «Москвич», странно и страшно сгорбленный ударом.
Олег, продолжая докладывать, удивился: сколько бывал в гараже и никогда не заглядывал в этот угол! А со второго этажа вдруг увидел...
И тогда только понял Олег Волков, что сейчас он — третий на этом стуле в кабинете начальника. Третий — после старика Булыгина и после Мокеева, судьба которого еще неясна.
Полковник сказал, взглянув на часы:
— Товарищи, сейчас прошу всех по местам. Летучку проведем ровно в десять тридцать. Я на вокзал. Через пятнадцать минут ленинградский поезд. Вагон пятый, — сказал он, глянув в телеграфный бланк. — Вас, младший лейтенант Волков, я попрошу за руль.
