Чувства замедленного действия - [16]

– Только дурак откажется от такого предложения, – хмыкнул Некрытов.

– Мое условие одно: расчеты поставишь на свое довольствие, мне недосуг беспокоиться об их питании. Сухпаем бойцов обеспечу. Все остальное ложится на тебя.

– Гусельников, прокормим десять бойцов? – спросил Некрытов у сидевшего за столом тыловика.

– Если не жировать, то сможем, – помедлив, ответил скуповатый Гусельников, своим-то милиционерам выдававший консервы с такой миной на лице, словно доставал их из собственного погреба.

– Как же, у тебя зажируешь, держи карман шире! – ввернул шпильку Новиков. – С твоих харчей не помрешь, но и на бабу под пистолетом не полезешь.

– Я вижу, комиссар, дошел ты до ручки, бедолага, – беззлобно парировал Гусельников. – Пятьдесят шестой размер на животе застегнуть не можешь.

– Кончайте балаган устраивать! – одернул их Некрытов.

К чаю Наташа маленькая выставила на стол большие чашки с сухим молоком – три мешка этого ценного продукта спонсировал отправляющимся в Чечню Степногорский молочно-консервный завод.

Видя, с каким удовольствием гости прихлебывают густую чайно-молочную духовитую жидкость, Некрытов шепнул Гусельникову:

– Принеси полмешка сухого молока, отблагодарить нужно полковых за помощь.

Услышав такое распоряжение, Гусельникова прямо-таки перекосило.

– Разбазариваешь, Комбат, общественное имущество. Не выйдет из тебя путевого хозяина. Ох, не выйдет! – пробормотал он, отправляясь, однако, на склад выполнять распоряжение.

Отобедав, вышли на улицу. Закурили, щурясь от ярких солнечных лучей. Оглядевшись вокруг, Махонин, предварительно переговорив с командиром минометной батареи – чернобровым и симпатичным дагестанцем по имени Руслан, – предложил разместить станковый гранатомет на плоской крыше одноэтажного кирпичного здания дежурного по станции.

– С этой позиции поселок как на ладони, – пояснил он. – При необходимости «зеленка» тоже окажется под прицелом.

Зенитную установку было решено установить метрах в пятидесяти от вокзала. Поступившее от милиционеров предложение – отрыть капонир для зенитки – было отвергнуто, так как в этом варианте она лишалась главного своего преимущества – маневренности.

– Руслан, – обратился к минометчику Махонин. – Завтра расчеты прибудут на заставу под твоим командованием. Задача: оборудовать позиции и произвести рекогносцировку на местности. По прибытии в полк пристреляешь квадраты сигнальными минами. Ясно?

– Так точно! – вытянулся перед командиром дагестанец.

Субординация военными соблюдалась неукоснительно, чего нельзя было сказать о милицейской заставе.

– Это никак у вас баня? – спросил Махонин и показал рукой на возвышающееся на отшибе бревенчатое здание, коптившее небо полупрозрачным дымком.

Некрытов утвердительно кивнул головой, чем вызвал неподдельный интерес и восторг военных.

– Баня – единственное, чем мы можем гордиться. Наши предшественники состряпали… Чем-чем, а парком балуемся ежедневно.

– Красиво живут люди! – почти простонал от зависти командир разведроты Хвостов. – Мы три месяца по-человечески не мылись.

Некрытов насторожился, почуяв выгоду в признании разведчика.

– За чем же дело стало? Прошу – в любой день. Весь полк помыть не обещаю, но командный состав – бога ради. Вот только с дровами у нас того, напряженка…

– Дрова будут, – сказал, как отрубил, Махонин. – Пошлем в лес бойцов, навалят сухостоя. Пары «Уралов» на первое время хватит?

– Более чем… – Некрытов провел ребром ладони по заволосевшей шее.

Подошедший Гусельников передал, как от сердца оторвал, бумажный мешок.

– Примите подарок от заставы. Как говорится, чем богаты…

Махонин без обиняков взял мешок и отдал его стоявшему рядом начальнику штаба.

– Благодарю. Грех отказываться.

Некрытов еще и еще раз убеждался в том, что на войне отношения между людьми, собратьями по оружию, становились проще и человечнее. Существующая реальность возможной смерти очищала души бойцов и делала их добрее и терпимее друг к другу.

Все мелочное и рутинное, неизменно сопутствующее каждому в мирной жизни, напрочь улетучивалось, как в весеннее половодье речка уносит зимний мусор, бесследно и безвозвратно.

Но была и оборотная сторона войны: глупый становился конченым дураком, скупой – стяжателем, а подлость нередко оборачивалась трусостью и предательством.

Бронетранспортер командира полка стоял под парами у блокпоста. Приняв в железное чрево четырех пассажиров, утробно рыкнув и обдав милиционеров вонючим выхлопом, он резво бросился в погоню за колонной.

Глава 8 Диалог с боевиками

Махонин слово сдержал. На следующий день с крыши здания дежурного по Станции на поселок нацелилось жерло станкового гранатомета. С противоположной стороны «зеленку» держали под прицелом два ствола установленной в кузове «ЗИЛа» зенитки, способной поражать как наземные, так и воздушные цели.

В помощь гранатометчикам был выделен взвод Ратникова. Белохвост, Софин и Калачов, споро работая лопатами, набивали грунтом мешки. Работа была нетяжелой – земляной холм возвышался у свежевыкопанного погреба. Труд биндюжников достался Баче, Портосу и Бубнову. Обливаясь потом, они носили неподъемные кули и переправляли их на крышу.