Чувак и надувная свобода - [8]

* * *

В воскресенье у меня был выходной, и мы с Люси решили прогуляться в местном парке — в единственном, пожалуй, месте, где можно было не спеша побродить, посидеть на лавочке, съесть порцию мороженого с шоколадом или ванилью. А также — что гораздо важнее — выпить пива в баре.

Хотя парк состоял всего из двух аллей и трех десятков чахлых деревьев, но он был гордостью мэрии — еще бы, ни в одном из соседних городков ничего подобного не имелось. Парк гордо назывался «Детская страна», потому что в нем были раздолбанные карусели с лошадками, площадки для игр и несколько песочниц. Убого, зато дешево и сердито! Местные детишки (и особенно — их мамаши) были довольны и даже счастливы.

В парке также имелись аттракционы — лодка-качели, тир с призами (страшненькие мишки и зайцы, более похожие на мышей-переростков), некое подобие «русских горок», «комната страха» (пыльный темный зал с уродами из папье-маше) и другие. Еще были бар, кафе с мороженым и прохладительными напитками, открытый кинотеатр, где крутили фильмы для семейного просмотра, и ларьки с сахарной ватой. Немного, конечно, но хоть что-то. По крайней мере, хилые деревца отбрасывали какое-то подобие тени, а в кафе работал кондиционер.

Я решил гульнуть: сначала мы с Люси съели по порции мороженого, а потом пошли в кино на какую-то старую-престарую комедию. Я купил даме колы, а себе пива, и мы достаточно неплохо провели два часа на жестких деревянных лавочках, которые заменяли кресла. После чего, посчитав, что программа развлечений на сегодня выполнена, отправились домой. По дороге я завернул на стоянку трейлеров и захватил Чампа — пусть с нами прогуляется, а то вечно один.

На центральной городской площади, прямо напротив мэрии, я увидел небольшую толпу. Это оказался предвыборный митинг одного из кандидатов. А точнее — перед зеваками распинался мой хороший знакомый, Рон Джереми. Сегодня он был в светлом бежевом костюме, полосатом жилете и с белым цилиндром на голове. Всем своим видом Рон воплощал известное изображение дяди Сэма. К тому же стоял под развернутым звездно-полосатым флагом — для этого полотнище пришлось растянуть между двумя стойками. Рон толкал речь с небольшой трибуны, поставленной прямо у статуи Свободы.

Да, совсем забыл сказать: в Катарсисе, помимо детского парка, была еще одна местная достопримечательность — копия статуи Свободы высотой в десять футов. Она являлась своеобразным символом Катарсиса, и у нее любили фотографироваться туристы, занесенные случайным ветром в эти богом забытые края.

Говорят, статую приказал возвести лет шестьдесят назад некий предприниматель, которому пришла в голову бредовая идея — сделать Катарсис самым известным городом в округе. Для этого он решил возвести на центральной площади все известные архитектурные памятники — от египетских пирамид до Эйфелевой башни. Копии, разумеется, в одну тридцатую натуральной величины. Но дальше статуи Свободы дело так и не пошло: то ли денег не хватило, то ли понял, что даже с коллекцией статуй и памятников Катарсис все равно останется дыра дырой, в которую настоящих, денежных туристов никаким калачом не заманишь.

Так вот, у этой самой статуи и выступал Рон Джереми. Он то и дело, энергично размахивая руками, с пафосом обращался к зевакам. Убеждал, наверное, что будет замечательным мэром. Мол, лучше него не найдешь человека со времен первых английских переселенцев…

— Подойдем, посмотрим? — кивнул я на Рона.

— Может, не стоит? — засомневалась Люси. — После того, что произошло между вами в баре…

— Да ладно, — успокоил я ее, — мы же только послушаем, ничего больше. В конце концов, ты — житель Катарсиса и тебе избирать мэра. Вот и посмотри на этого кандидата. Это же твое законное право — знать, что тебе обещают в обмен на твой голос!

Мои слова убедили Люси, и мы подошли к трибуне. На всякий пожарный я встал позади остальных слушателей — чтобы в случае чего быстренько смыться. Я, разумеется, не боялся Рона, но лишних проблем на свою задницу не хотел.

С трибуны между тем неслось:

— В моей семье все родственники, как на подбор — сплошь адвокаты, врачи, дипломаты, чиновники, есть даже один цэрэушник. У одной половины родных имеются докторские дипломы, у другой — адвокатские. Но я не такой, как они. Я обычный еврейский парень, родившийся и выросший в Квинсе, и меня всегда интересовали самые простые вещи — девчонки, выпивка, кино. Особенно последнее.

Моя мать, которая умерла через год после того, как я снялся в своем первом фильме, всегда говорила: «Рон, ты — другой, ты сделан из иного теста, чем они. Поэтому не слушай никого, ни родичей-зануд, которые тебе советуют учиться на доктора, ни прочих умников, считающих, что лучшая карьера для молодого человека — адвокат… Будь самим собой, верь только в себя!»

Я крепко запомнил слова матери и всегда поступал так, как она советовала, то есть по-своему. Стал актером и снялся более чем в ста фильмах. Ко мне на улице нередко подходят люди, жмут руку и говорят: «Рон — ты везунчик, ты сделал отличную карьеру!» И, черт побери, они правы — так на самом деле и есть!

Если бы давным-давно, когда я был еще прыщавым подростком, кто-нибудь сказал мне, что я стану известным актером, я бы решил, что он обкурился или выпил лишнего. Но сегодня я абсолютно уверен: моя мать была права: всегда следует слушать только зов своего сердца и верить в собственную исключительность.