Чумовой рейс - [11]

Женщин Жидков любил той любовью, которой любит бабка, покупающая двадцатый по счету сарафан и укладывая его в сундук, заботливо пересыпав нафталином. После очередной победы он складывал в коллекцию предметы ее гардероба, которые забывались хозяйками, и время от времени проверял содержимое, предаваясь светлым воспоминаниям. А временным напарницам давал вольную, оставляя в шоке и в неизвестности.

Поначалу Евгений Петрович вовлекал в свои забавы всех подряд – были бы красивы и умны. Но несколько лет назад случилась история, которая позволила ему выбрать направление, коего он и придерживался до сих пор.

В его жизни случилось уже почти все, о чем здравомыслящий мужчина может мечтать: деньги, свобода перемещения, исполнение любых капризов. Вот разве что здоровья бы побольше. Жидков, до того дня шесть месяцев назад, как ему позвонил главный в России человек, трудился в бизнесе, дающем тепло и свет в один из северных регионов страны. Делать это хорошо не всегда получалось, нервы изнашивались, и если бы не капитал, то пошло бы оно все… Москва все равно далеко, так уж лучше купить еще один лайнер и жить за границей. Последнее даже лучше.

Но случилось невероятное. Ему позвонили.

Вот так, в суете рабочего дня в его кармане вдруг запиликал мобильник – тот, что в левом кармане. И Евгений Петрович, с недоумением осмотрев табло, вошел в связь.

– Да, я слушаю.

– Здравствуй. Евгений. Не отвлек?

– Это кто? – недоуменно сдвинув брови, решил уточнить Жидков.

– Плохо. Плохо, Евгений. Мы с тобой в сто двадцать второй школе учились вместе. Ты на пять лет младше.

Ох уж эти деятели… Евгений Петрович видел их тщедушное нутро насквозь! – кто только не набивался ему то в родственники, то в знакомые его близких знакомых, то в однокашники. Тепло и свет нужны всем. Но всех им не осветишь. Как не решишь проблему каждого.

– Я никогда в жизни не учился в сто двадцать вторых школах, – признался он, уже пристраивая большой палец на кнопку отключения связи. – Я, на всякий случай, учился в сто тридцать пятой.

– Плохо, Евгений. В смысле – для дела, конечно, хорошо. А вот память такую иметь, конечно, плохо. Сто двадцать вторая школа, Евгений Петрович, – это та, что под Охтой. Уж прости, что напоминаю об этом по сотовой связи. А что ты в сто тридцать пятой учился, так это я знаю, знаю. В третьей четверти восьмого класса по литературе у тебя тройка вышла.

– Вов… Господин… – сообразив, кто ведет с ним разговор, Жидков, конечно, расстроился. И стал чуть суетлив. Долго не мог понять, как правильно назвать абонента – «ваше благородие» или «товарищ главнокомандующий».

– Да все в порядке, Евгений. Ты в среду в следующую не занят?

– Да я… – пообещал Евгений Петрович. – В какую угодно.

– В какую угодно не надо. Надо в следующую.

– Да, конечно. Всю следующую среду мне совершенно нечего делать, – признался бывший выпускник школы КГБ. – Я прямо не знаю… чем заняться.

– Я найду чем. Часам к двум не смог бы приехать?

– Да я к часу!

– К часу не надо. Я еще во Франции буду.

В Москву Жидков прибыл за два дня до назначенного срока – бывает, что рейсы задерживают, погода нелетная. Кто бы мог подумать, что в феврале метели начнутся? А потом идти в Кремль и говорить – извините, мол… этот Аэрофлот… свинство прямо какое-то. Не успел. Нельзя ли еще раз ко мне спуститься?

Не дело это, не дело.

Из столицы Жидков вернулся почему-то розовым и стройным. Словно его только что родили и тут же вырастили. Несмотря на то что еще до его приезда все в Антоновской области знали – едет новый губернатор, все расспрашивали, как прошла встреча с Президентом и какие перемены грядут в регионе. Жидков уже низким, губернаторским голосом говорил о необходимости укреплять вертикаль власти, о принципах единоначалия и об отраслях, которые непременно должны подвергнуться реорганизации. У него интересовались, как глава страны относится к результатам судебной реформы, а Евгений Петрович, морща лоб и пожимая плечами, свидетельствовал о своей верности курсу Президента и о необходимости поднимать авиационную промышленность, благо таковая в Антонове имелась. Хотя и в несколько запущенном после перестроечных веяний состоянии.

Словом, Жидков вошел в роль, вывести из которой его можно было только одним способом. Еще до наделения полномочиями губернатора, но уже после утверждения его местным законодательным собранием Жидков принялся реформировать и другие отрасли. Традиционно они отличались слабой подверженностью переменам и противостояли активно, словно их не реформировали, а ликвидировали. К примеру, совершенно необоснованно был нанесен удар по Главному управлению внутренних дел Антоновской области. Несмотря на то, что в функции Жидкова не входила деятельность по формированию кадров органов внутренних дел, как, впрочем, и таможни, как, впрочем, и ФСБ, он принял самое активное участие и в этих реформах. Еще не до конца приняв должностные обязанности и не зачитав по памяти присягу, Евгений Петрович вмешался во все, во что вмешиваться не имел права даже после того, как в его кармане должны были образоваться корочки губернатора области.