Чумовая попаданка в невесту - [5]

— Не хочу, — пришлось даже повысить голос, и Прошка тут же сдалась:

— Добро, добро! Пойдём в светличку, только шубеечку накинь, а то застудишься в сенцах…

Шубеечку? Совсем они тут сдурели, в доме и валенки, и шубу носят…

А она оказалась просто шикарной. Не из драного кролика, а из цельных шкурок, сшитых между собой. По цвету и не определишь — лиса или норка. Правда, накинула её Прошка мне на плечи мехом внутрь. Вот странные люди! Ведь шубу носят мехом наружу! Как увидят такую красоту, если она спрятана под шкуркой. Выделанной и крашеной, конечно, шкуркой, даже с вышивкой всё тех же цветов и бабочек, но всё равно…

Выйдя из комнаты, я в полной мере ощутила заботу Прошки и необходимость тёплых вещей. В коридоре не было обогрева, ни лампочек. Редкий свет проникал сюда из крохотных окошек, в которых вместо стёкол были вставлены какие-то полупрозрачные тряпочки. Зато вдоль стен стояли деревянные ящики, пузатые бочки, доверху наполненные и завязанные тесёмками холщовые мешки. Мне было любопытно, что там, но спрашивать я не решилась. Ну их, пусть хранят хоть динамит, быстрее бы выбраться…

Лестница на первый этаж оказалась узкой, скрипучей и совсем тёмной. Нащупав рукой перила, я кое-как спустилась вслед за Прошкой в небольшой зал. Чуть просторнее моей комнаты, он был и светлее, и ярче украшен. Вдоль стены стояли лавки, а посередине — широкий прочный стол. Такие, кажется, зовут монастырскими. Бревенчатые стены не были обтянуты даже тканью, но зато на них висело оружие — топоры, сабли, ножи. Точно, музей же! Только странно, что все эти антикварные предметы не под стеклом… А красивые какие! Видно, что за ними хорошо ухаживают: начищены до блеска, хоть сейчас снимай с крючков и в битву!

Прошка взяла меня под локоть:

— Пойдём в стряпошную, киселька попьёшь аль кваску. Хочешь ведь?

От слова «квас» меня аж передёрнуло. Терпеть не могу этот напиток. Вот просто выворачивает наизнанку при одном упоминании. Кисель тоже как-то… Склизкий и тягучий, буэ-э-э! Лучше уж, ей-богу, пивка… Вино я пока пить ещё не готова, вон куда оно меня завело! А вот кофе… Может, у них есть кофе?

Нет! Пофиг на кофе. На улицу! Осмотреться и бежать. Рассиживать здесь и распивать кисели с квасами я долго не намерена. Вообще не намерена! Поэтому я повернулась к Прошке и, сдвинув брови (меня здесь любят и выполняют все мои пожелание!), ответила:

— Не хочу. Хочу прогуляться.

— Боярышня, — заканючила девчонка, — ведь прибьёт меня тётка Анфиса, ежели узнает, что я тебя на улицу пустила! Давай в стряпошной посидим маленечко… А не хочешь там — туточки посидим, али в светличку наведаемся, там девки прядут да ткут…

— На у-ли-цу, — твёрдо и по слогам перебила я Прошку. Та вздохнула и махнула рукой:

— Экая ты… Ладно, погоди, платочек на голову накинь, да и я оденуся.

Платок был знатным. Толстый, тёплый, не то вязаный, не то плетёный, красный с белой вышивкой по всему полю. Прошка помогла мне надеть его поверх кокошника, сколола края под подбородком брошью с затейливым камушком, а сама накинула на плечи потёртую, тяжёлую шубку до пола, замоталась в другой платок по самый нос и махнула:

— Айдемо туточки, чтобы тётка Анфиса не увидала.

Дверь скрипнула, и меня обдало морозным паром. Глаза заболели от белизны неба и снега, на которых тёмными пятнами там и сям виднелись люди, строения, похожие на сараи, и самый настоящий частокол из брёвен со сторожевыми башнями. Пара пацанов в тулупах и шапках гонялись за отчаянно кудахчущей курицей, а мужик, одетый так же, кричал на них и грозился палкой. Девушка спешила по двору с вёдрами, из которых плескалась вода и оставляла в высоком снегу дырки и проплешины. Где-то ржали лошади, а в другой стороне лаяла целая свора собак, там слышался звон молотка о наковальню, голоса озабоченных работой людей, и вдруг — чистым задорным кличем поднялось к небу петушиное «ку-ка-ре-ку»…

Я растерянно огляделась, ступив с обледенелого крыльца на мощёный досками двор:

— А это мы где? Что здесь? Деревня-музей, что ли? Реконструкция под открытым небом?

Прошка беспомощно заглянула мне в лицо:

— Боярышня… Может, вернёмся, а? Нехорошо тебе, а? Али лихорадка началася?

— Да ну тебя! Я только хочу узнать, где мы!

— Так ведь… Поместье твоё тут! Борково Городище, по-простому Борки.

Блин! Далось им это «моё» поместье и «моё» хозяйство! Все сумасшедшие вокруг… Или это я брежу? А может, такой реалистичный сон?

Я взялась за руку Прошки, притянула её к себе, взглянула в глаза. Девчонка смотрела просто и открыто, готовая исполнить любое желание, любую прихоть «Богданушки». Мелькнула кошмарная мысль, что со мной случилось необъяснимое и мистическое событие. Ведь машина из воска означала по книге новый путь! Счастливый и сексуальный, к тому же… Уж не перенесло ли меня какой-то силой вне понимания в прошлое или в параллельный мир, в котором живут древние славяне? И поэтому я не слышу ни машин, ни поездов, ни вертолётов, ни телефонных звонков…

Покрутив головой, я сглотнула и хихикнула. Нервно. Нет, это точно бред сивой кобылы. Янка, ты идиотка. Такое случается только в фэнтезийных книжках. Да-да, как в той, Светкиной. Только там девица попала в Средневековье с рыцарями, а я — куда поближе, в свою родную Русь… Догадалась… В прямом смысле этого слова. Всё из-за гадания дурацкого…