Чумные - [3]

Филипп еще раз вспомнил все возможные уговоры, которые пришли ему на ум за прошедшую ночь. Ни один из них не мог бы заставить капитана сменить курс хотя бы на дюйм. Лекарь устало выдохнул и помял в руке снятую маску. Он все равно уговорит друга плыть прямым курсом и вылечит его. По-другому быть просто не может.

«Если я успею до того, как он перестанет понимать человеческую речь и сам забудет слова» — мрачно подумал Филипп. Подобный случай он тоже учитывал. Как алхимик, он имел много врагов, и такая жизнь научила его, во-первых, планировать очень многие варианты заранее, во-вторых, не недооценивать тех, кого он привык считать врагами. Как лекарь, среди врагов он имел болезни. А те, как бы невозможно и нелепо это не прозвучало, случалось, оказывали более коварными, чем люди.

Еще какое-то время лекарь стоял и смотрел на море, погруженный в свои мысли. Больше всего ему хотелось услышать крик дозорного, занявшего место в корзине на главной мачте: «Земля!». Разумеется, этого не могло произойти, до Зеленого берега было еще, по меньшей мере, два дня пути. Открытые не так давно новые земли лежали на другой стороне гигантского Серединного моря, чтобы пересечь его, требовался почти целый месяц. График у фрегата был плотный. Списанный корабль возил припасы и поселенцев в новый свет раз в полгода, но в этот раз поселенцев на борту не было. Только припасы и разные предметы для торговли.

Говоря честно, власть имущие были бы рады бросить это геморройное поселение на другом конце мира на произвол судьбы. Одни настаивали на этом, другим мешал гуманизм и понимание того, что поселенцы откажутся вернуться, а без торговых связей не протянут. Железным аргументом банкиров и казначеев были значительные убытки, и прибыль от торговли, которая вызывала смех сквозь слезы. Но как бы не бились лбами об пол казначеи, банкиры и все недовольные, слово короля было монолитным гранитным валуном, своим весом способным склонить чашу в любую сторону при любом раскладе. И заодно сломать и смять весы, чтобы вопрос более никогда не поднимался.

В какой-то момент Филипп вспомнил, что уже долго стоит у палубы. Конечно, капитан наверняка спит, и будить его раньше времени не стоит, Солту нужны силы для борьбы с болезнью. Лекарь достал из кармана кожаной куртки карманные часы на цепочке. Очень ценный даже в южной части Десилона предмет. В нем есть свои мастера-часовщики, но умелый народ с гор Задушшел делает самые точные и надежные, притом на редкость искусно. Что не так удивительно, учитывая их социальный строй, в котором одним из самых привилегированных сословий были потомственные ремесленники и каменотесы.

На часах был полдень. Это значило, что Филипп уже три часа стоял у борта без дела. Лекарь убрал часы обратно в карман и надел маску. Подобное бездействие воспринялось им как огромный пробел в его работе. Пора было возвращаться к делам, спуститься в каюту и проверить капитана. Надев маску на лицо и поправив воротник так, чтобы между ними не было ни щелочки, Филипп поднялся на кормовую палубу, на которой находилась каюта капитана. В закрытом помещении можно было бы обойтись без маски, но был шанс, что болезнь заразна. Разносить ее по кораблю не стоит. Раздался щелчок, лекарь отпер дверь изъеденным солью железным ключом, и вошел в темную каюту, так же заперев за собой дверь.

* * *

Капитан вздрогнул от резкого звука, который издавал его ключ при повороте в замочной скважине. Он проснулся уже давно и сейчас дремал, пытаясь уйти от боли и ужасающего беспорядка в голове. Звук открывшейся двери согнал остатки сна. На мгновение он увидел, как на лестнице, ведущей из каюты на палубу, появилась прямоугольник света, на нем — поменявшая очертания тень человеческой фигуры. Такая тень получается, когда человек одет в плащ.

Свет исчез так же быстро, как появился, раздались шаги. Человек спускался по лестнице. Солт пытался вспомнить кого-нибудь из команды, кто носит плащ, но не смог. В последнее время мысли стали подводить его все сильнее, покидая его голову, как крысы — тонущий корабль.

Тонущий корабль. Все происходящее воспринималось капитаном как сон. Солт ухватился за это сравнение, как если бы оно было единственной связью с реальностью. А может, так оно и было. Смерть подкрадывалась к нему, капитан чувствовал это, но ощущал только смутное волнение. Не за себя, за что-то особо дорогое ему. Что-то он хотел сказать Филиппу. Точно, этот человек в плаще — Филипп, придворный лекарь. Что-то Солт хотел сказать лекарю, но не помнил, что именно. Нечто связанное с тонущим кораблем. И еще капитан фрегата помнил, что эта мысль связана с чем-то очень важным для него, чем-то таким, что он ценит стократ дороже жизни. Корабль? Нет. Король? Нет, как бы предан ни был капитан Короне, но монарх к этому делу не имел прямого отношения. Но это определенно человек, и этому человеку грозит опасность, потому что он, Солт, умирает. Тогда это…

Образы замелькали у него в голове. Его жена, дворец, бунт в Сиэльстене, корабль. Кого-то он везет на корабле прочь от пылающего дворца и разъяренной черни сюда, на Зеленый берег. Такое невозможно забыть. Теперь мысль сама всплыла в его памяти, и Солт торжествующе вцепился в нее, как голодный кот в жирную корабельную крысу. Нельзя забывать ее.