Чудовищный сговор - [7]

– Вот, блин, ревнивый козел! – выругался Антон. – Бабу охранником приставил. Да и та не дает. Комедия прям какая-то!

– Не хами, – строго сказала я. – Нам с тобой еще кучу фильмов придется просмотреть. Дружба дружбой, как говорится. Но сейчас я на работе.

– Ну ладно, – вздохнул Антон и побрел восвояси, тяжело шлепая пятками по линолеуму. – Извини, если что не так.

– Спокойной ночи, – проронила я вслед ему и снова натянула на плечи простыню.

* * *

Утром мы пили кофе.

В шкафчике на кухне отыскался большой пакет молотого «чибо-мокка», и Антон, вставший довольно поздно, – видимо, сказывалась богемная привычка, – сварганил нам по двойной порции, добавив в турку несколько ложек сахара, щепотку соли и чуточку перца. После такого кофе хотелось жить, любить и работать.

Насчет «работать», правда, возникли определенные проблемы.

Покончив с кофе, мы включили радио, чтобы послушать местные новости на это утро.

Среди уже привычных сетований по поводу судьбы будущего урожая, репортажа о прибытии в наш город делегации из Таиланда и информации об открытии конкурса бальных танцев, затесалась одна новость, которая значительно усложнила нашу с Антоном жизнь.

В блоке уголовной хроники проскользнуло сообщение о гибели известного в городе предпринимателя, Павла Кургулина, хозяина компании «Свежесть улыбки», выпускавшей минеральную воду и фруктовые соки. Диктор известил нас о том, что мой клиент погиб при невыясненных обстоятельствах и что «по факту гибели предпринимателя возбуждено уголовное дело».

Формулировка «погиб» была настолько размытой, что под нее можно было подверстать что угодно – от открытого канализационного люка, в который рухнул зазевавшийся Кургулин, до дюжины пуль в голове моего клиента. Но, как бы там ни было, его уже нет в живых.

Антон, выслушав последние известия, выключил радио, посидел молча секунд тридцать, а потом, уронив голову на стол, заплакал.

Рыдал он долго и искренне. Я даже устыдилась своих вчерашних мыслей, касавшихся меркантильности молодого человека. А вдруг он действительно серьезно относился к чувствам своего старшего друга?

Спина Антона сотрясалась от рыданий. Глотая слезы, он пробормотал:

– И куда я теперь?

Я ничего не могла ответить на этот брошенный самому себе вопль и лишь положила руку на плечо плачущего Антона. Парня действительно била истерика.

– Он же квартиру мне снимал, понимаете вы? – Юноша поднял лицо и уставился на меня покрасневшими глазами. Крупные слезы одна за другой катились по его щекам и зависали на подбородке.

– Понимаю, – тихо отозвалась я. – Надо найти в себе силы.

– Ничего вы не понимаете, – злобно посмотрел на меня Антон, как будто это я своими руками пришила его спонсора. – Мне что теперь, снова на улицу идти? Вы представляете себе вообще, что это такое?

– Чисто теоретически, – уже менее дружелюбно ответила я. Антон все же оплакивал не Кургулина, а свое беззаботное прошлое и неопределенное настоящее. Все-таки молодые люди в большинстве своем эгоисты.

– А деньги? – снова начал жаловаться Антон. – Я же без копья тут сижу. Паша как раз сегодня обещал подкинуть мне денег!

– Это судьба, – философски произнесла я. – Лишний повод задуматься о жизни.

В дверь позвонили.

Антон сразу насторожился и зашептал, склонившись к моему уху:

– Не открывайте, ни в коем случае не открывайте. Паша вас предупреждал.

– А что, мы так и будем сидеть взаперти? – парировала я. – Надо хотя бы посмотреть.

– Только в «глазок», до замка даже не дотрагивайтесь, – умолял Антон.

Я прошла в коридор и сначала прислушалась к звукам с лестничной площадки. Вроде ничего подозрительного. Затем осторожно наклонилась к дырочке дверного «глазка». В круглом искаженном стекле передо мной предстала выпуклая полная брюнетка средних лет.

ГЛАВА 3

– Кто там? – шепотом спросил меня Антон, появляясь в коридоре.

– Какая-то женщина, – пожала я плечами. – Явно стервозного вида.

– Этого еще не хватало, – вздохнул парень. – Ну и дела!

– Она уже уходит, – успокоила я его, теряя из виду спину удаляющейся визитерши. – Кто бы это мог быть, по-твоему?

– Да кто угодно! – тяжело вздохнул Антоша. – Мне даже думать об этом не хочется.

Он вернулся в комнату и рухнул на диван, обхватив голову руками.

– Ну что, жизнь кончена? – насмешливо спросила я, уставясь на юношу. – Тебе сколько лет-то? Двадцать? Двадцать пять?

– Девятнадцать, – трагическим голосом произнес Антон. – А ваш юмор кажется мне неуместным. В конце концов, у меня трагедия.

– Смерть спонсора – всегда трагедия, – согласилась я, усаживаясь рядом. – А как у тебя насчет специальности? Ты что-нибудь делать умеешь?

– Я умею все, – жестко ответил Антон. – Но особые услуги – по особой цене.

– Да я не про это, – усмехнулась я. – Телом, в конце концов, можно зарабатывать только до определенного возраста. А что потом?

– До «потом» еще надо дожить, – философски изрек Антон. – А я чувствую, что доползти до пенсионного возраста мне не суждено.

– Весьма распространенная точка зрения в девятнадцать лет, – заметила я. – Сначала – романтический угар, потом – расстроенное здоровье. И в результате – полунищенское существование в старости. Вот на самом деле какую цель ты себе ставишь.