Чудовище в плену красавицы - [25]

Настоящей пленницей она никогда себя не чувствовала. Не относилась к нему с должным почтением, как он требовал поначалу. А сейчас она словно попала в капкан.

Белль делала все, чтобы подстроиться под него, старалась смягчиться, когда ему это требовалось, или проявить силу. Когда он чуть задел зубами ее губу, она не осталась в долгу и укусила его, отчего он дико зарычал.

Когда Адам начал терять самообладание, она взяла его лицо в ладони и провела пальцем по жуткому шраму, который начертил на его коже карту боли. Адам задергался, и внутри ее начало что-то пульсировать.

Кульминация наступила одновременно. Оргазм настиг их обоих, они синхронно задрожали, вцепившись друг в друга, и буря накрыла их с головой.

Адам прижался лбом к ее лбу и поцеловал ее в губы. Его дыхание опаляло кожу, а ладонь властно легла на ее живот.

Теперь они должны поговорить. О ее неопытности, о том, что произошло и как быть дальше.

Но думать об этом Белль не хотела. Она наслаждалась моментом. В отрыве от прошлого и будущего. Только здесь и сейчас — в ночь, когда она ощутила себя свободной.

Поэтому Белль промолчала. Она повернулась к Адаму и поцеловала его, легонько обняв за плечо.

Другого приглашения ему и не требовалось. Он жадно впился в ее губы, и их подхватила новая волна страсти.

Глава 9

Держать ее в плену вечно — вот о чем мечтал Адам. Эта мысль не отпускала его все следующее утро по дороге в аэропорт и в самолете, который возвращал их на Олимпиос.

Белль опьяняла его. Находясь рядом с ней, Адам наполнялся светом. Ох уж эта прекрасная пленница, у которой он был первым!..

Это он понял после. Во время секса он вообще не мог думать и не сообразил, отчего ее тело напряглось и что препятствовало проникновению.

Наверное, его должна была мучить совесть. Он взял ее в плен и, не предоставив особого выбора, стал ее первым мужчиной.

Но вместо стыда его наполняло глубокое удовлетворение.

Сегодня оно исчезнет. Сегодня вечером, когда Белль отправится домой в Калифорнию.

Он отпустит ее. Выбора нет.

Главное, он появился на публике, а что потом будут говорить — не важно.

Хотя ему не хотелось, чтобы Белль страдала. Не хотелось мстить ни ей, ни ее отцу. Какая бы злость его ни обуревала после смерти Ианты и сына, их не вернуть, кого бы он ни наказывал. Если фотографа, виновного в аварии, до конца жизни продержать в заключении, Нанта не оживет.

Пытаясь исправить неисправимое, он искалечит одно чудесное светлое создание, которое еще осталось в мире, — Белль.

Во время полета она выглядела подавленной и помрачнела еще больше, когда они ехали на машине во дворец. Она понимала: все близится к концу.

Отчасти он упивался этим, как самый обычный мужчина. Его радовала мысль о том, что о нем переживают. По нему скучают.

Но Белль все-таки должна вернуться к своему парню. Пусть отдыхает у себя в солнечной Калифорнии на свободе и в безопасности.

Она не должна сидеть вместе с ним во мраке.

Она хотела узнать, каково быть чудовищем, как принять свою страсть. И если он хоть немного помог ей, если от этого она стала счастливее, а ее жизнь — лучше, то уже хорошо.

О другом варианте развития событий он и думать не хотел. Он мог заразить ее своей мрачностью, которая за несколько лет поработит Белль. Если тьма вытрясет из нее весь свет, он никогда себя не простит.

Да и простил ли он себе хоть что-то? Потерю жены, сына?

Адам отмахнулся от наваждения, но, когда они подъехали к воротам дворца, по его спине пробежал холодок. Он весь напрягся, приготовившись к бою, приготовившись защищать свою женщину. Дворец окружала толпа: люди с камерами, микрофонами, видеоаппаратурой. Рядом стояли фургоны, а в небе даже кружил вертолет. Из цирка они вернулись в цирк.

— Это что за чертовщина? — вслух спросил он, хотя Белль не могла знать ответ.

Лимузин сбавил скорость — водителя явно одолевали сомнения. Адам нажал на кнопку, и разделительная перегородка между ними и шофером опустилась.

— Нельзя проехать между людьми?

— Перед машиной они наверняка разойдутся, — ответил водитель.

— Тогда вперед! — скомандовал Адам.

— Что происходит? — спросила Белль.

— Тебе лучше знать, — сказал Адам, вытаскивая из кармана телефон и открывая интернет-страницу. — Это папарацци.

— Я ни с кем не разговаривала, — произнесла она дрожащим голосом.

— Знаю. Ты ведь была со мной всю ночь, не забыла? И целый вечер на публике. Стоит признать, такого результата я не ожидал. — За этим явно скрывалось нечто большее… Конечно, все заголовки пестрели его первым выходом на публику, но чтобы вызвать такое неистовство? На вечере ведь были фотографы. Теперь им нечем поживиться, кроме…

Он открыл страницу одной американской газеты и кое-что заметил.

— Как там зовут твоего парня?

— Тони. Тони Лэйтон.

— Да, он явно не на седьмом небе… Вот откуда здесь толпа.

Он протянул ей телефон. Его больше не было смысла прятать. Если Белль захочет позвонить отцу, Тони или в Национальную гвардию — пожалуйста. Его дом все равно оккупировали, а она уже может ехать домой.

Она смотрела на экран, раскрыв рот и глаза от изумления.

— Он заявил, что ты меня похитил. Что мне промыли мозги. Стокгольмский синдром. — Она убрала телефон, и они с Адамом переглянулись. Затем она подняла перегородку и сказала водителю: — Остановите машину.