Чудовище - [13]

Соль всей ситуации была в том, что Ясме крайне нуждалась в ингредиентах на это зелье: ее недоумок-зять попытался расплатиться с гоблинами лепреконским золотом. А с обитателями Лютного, в отличие от жителей Косого, у низкорослых уродцев разговор был короткий. Выполнение анонимного (почти — магический мир был не настолько многолюден, чтобы скрыть некоторые вещи) заказа на темномагическое зелье был для мадам Планкетт единственным способом сохранить свою аптеку. И ради этого она была согласна и на Нерушимую Клятву, и на Контракт.

Последний вариант подходил мне лучше Клятвы. Ясме тоже. Мы подписали Магический Контракт двадцатого ноября. В нем было предусмотрено не только обоюдное молчание, но и цена за ингредиенты: я бралась поставить Ясмине Планкетт товар требуемого качества за четверть его обычной стоимости и за зелье, которое бы нормализовало работу моих почек и печени. Сразу могу сказать, что условия Контракта были выполнены обеими сторонами. Уже в первых числах декабря мадам Планкетт рассчиталась с гоблинами, прижала к ногтю зятя и приступила к первым испытаниям зелья, названного ею Слезами Черного Феникса.

Она довольно быстро догадалась о моей «одержимости», но так и не узнала, кто на самом деле кем одержим. Хорошенько исследовав мою кровь, Ясме поняла, что и зачем я принимаю, даже помогла в улучшении сдерживающего Тварь комплекса. Сокрушалась, что не может опубликовать «весьма оригинальное решение проблемы одержимости».

Первый успешный образец зелья от мадам Планкетт был готов уже после Рождества. Еще следующие полгода шли непрестанные доработки и улучшения. В итоге я получила не просто препарат для ренопротекции. Слезы действовали на весь организм, убрав наиболее критические последствия приема препаратов. Их единственным недостатком была необходимость регулярного приема: пока я принимала сдерживающий комплекс, я должна была принимать и Слезы.

9. Ненависть

В преддверии же самого Рождества я совершила абсолютно безумный поступок, который, как я впоследствии узнала, помог пережить шкету праздничные каникулы и не сорваться. Дело в том, что последние четыре года я была единственной, кто поздравлял Воробья с Рождеством и Новым Годом, равно как и с днем его рождения и Днем Святого Патрика, и нарушать хорошую традицию мне не хотелось. И пусть мы обменялись подарками перед его отъездом — плевать! Малец заслуживал хотя бы одно искреннее поздравление, хоть и простую открытку, ведь до этого ни одна сволочь с палочкой даже не подумала его поздравить. Эти мрази, go stróice an diabhal dóibh, имели наглость махать ему ручкой и подмигивать издали, но бросить хотя бы открытку с почтовый ящик для них было непосильным трудом! (п/а: ирл. порви их дьявол) А потому вместе с потертым медным пенни в Хогвартс отправилась самодельная — еще одна наша маленькая традиция — открытка с пожеланиями счастья, здоровья и удачи: у меня еще оставалась толика «итальянского» вина, а уж с отправкой письма куда надо Петунья Дурсль великолепно справилась самостоятельно. Заодно я слегка порылась в ее воспоминаниях десятилетней давности. Ну, что я могу сказать? Кажется, у нас с Тварью может появиться еще что-то общее, кроме тела — ненависть к Альбусу Дамблдору. Чудненько! Давно мечтала!

Но вообще, это все было очень странно. Я ведь потребляла достаточное количество нейролептиков, чтобы испытывать настолько сильные эмоции, я вообще должна быть умиротворенной, как Будда в нирване! И что делать? Увеличить дозу седативов? Куда уж больше! И я пошла к Ясмине.

— А что ты хочешь? — вздохнула невысокая толстушка. — Сущности, способные к вселению, до Мордреда агрессивны. Одержимых потому и убивают на месте: они очень быстро сходят с ума и начинают убивать всех без разбору. Ты вообще — чудо Мерлиново, ты знаешь? Самостоятельно запереть эту нечисть так, чтобы она даже пошевелиться не могла и на других не перекинулась… Обычно все бывает наоборот.

Я едва смогла удержать смешок: знала бы она…

— Бонни, — она закуталась в шаль, — не психуй. Я тебе в Слезы добавлю пару травок, чтоб сохранить голову холодной, а мысли ясными.

Это в добавок к той куче дряни, что я вынуждена пить, нюхать и колоть? Чудненько!

— Go raibh míle maith agat! (п/а: ирл. Тысяча благодарностей!) Что бы я без тебя делала? — вымученно поблагодарила я аптекаршу.

В тот день, вернувшись в халупу в Луговом тупике, я, не обращая внимания на боль, содрала осточертевший чехол с руки и искажавшие мое лицо полоски «шрамов» и разбила свои руки в кровь, а покосившуюся дверь — в щепки. А за полчаса до этого — избила до потери сознания мальчишку лет семнадцати. Он хотел сделать заказ на кости пропойцы, но показался мне подозрительным, и я ему отказала. А потом пошла за ним и сломала ему руку, пытаясь узнать, не подсадной ли он. Под конец, потеряв терпение от того, что залитый кровавой юшкой мальчишка так и не сознался, я грубо вломилась в его сознание. К счастью для него, он не был связан с авроратом. Он остался жив, но от вида поскуливающего от боли и страха парня меня окатило ужасом. Ведь такое я уже видела, только вместо остроносого мальчишки с грязными русыми волосами была светловолосая женщина. Я стерла память несостоявшемуся заказчику и в панике трансгрессировала прочь. В ту ночь я так и не заснула, выкуривая одну сигарету за другой в ожидании утра и совы от Ясме.