– Девять? – Я потрясение покачал головой. – Черт меня побери, неплохая карьера для парнишки твоего возраста!
– Это точно, – согласился он. – Я и вправду был хорош. Мне никогда не составляло проблемы получить работу, даже когда положение в кино было не фонтан и половина монстров сидела на пособии.
Он отхлебнул джина, и я вдруг подумал, что это уже третий или четвертый стакан.
Бармен знал свое дело, подливая так ловко, что и не заметишь. К тому времени, как мой новый приятель появился на горизонте, я принял всего стаканчик, а сейчас уговаривал уже третью порцию.
Короче, я дошел как раз до той кондиции, чтобы не слишком беспокоиться о том, что будет, если на руках у меня окажутся четыреста фунтов изрядно надравшегося монстра.
– Слушай, – спросил я, – если жизнь так прекрасна, как же получилось, что свой день рождения ты отмечаешь в одиночку?
Один глаз уставился на меня, а другой как-то странно потупился, затем вперился в экран телевизора за стойкой.
– Не стоит, наверное, тебе об этом слушать…
– Да нет, расскажи! – настаивал я.
Второй глаз описал дугу и присоединился к первому. Теперь оба смотрели прямо на меня.
– Очень уж ты любопытен, – проворчал монстр. – А почему ты сидишь тут и пьешь один?
Я пожал плечами:
– Да мне просто заняться нечем.
Глаза на дрожащих стебельках с трудом пытались сфокусироваться на мне, а щупальце сгребло со стойки пятый стакан джина.
– А вообще, кто ты такой? – поинтересовался он.
Я протянул руку:
– Меня зовут Райан Тьюри, давай знакомиться.
Он протянул щупальце и тряхнул мою руку.
– Мое настоящее имя Генекс HW 244-06, но друзья зовут меня Бо.
– Привет, Бо, – сказал я. – Зови меня Рай.
Он кивнул.
– Ты так и не сказал мне, почему пьешь в одиночку, – настаивал я.
Мне показалось, что он нахмурился, хотя я не был уверен.
– Мне только что исполнился двадцать один год. Ты что, считаешь, я не имею права пойти и купить себе выпивку?
– Да что ты, конечно, имеешь. Я просто думал, что такие события принято отмечать с друзьями.
– И чего это ты во все нос суешь? – зарычал он.
– Мне просто интересно, – я пожал плечами. – Научное любопытство.
– Ты что, ученый?
Я кивнул.
– Микробиология?
Мне не понравился тон, которым он произнес это слово, и я в глубине души порадовался, что не имею отношения к генной инженерии.
– Нет, – покачал я головой, – ароматическая химия.
Бо кивнул и протянул бармену стакан.
– Налей-ка еще.
– Послушай, малыш, – бармен покачал головой. – Мне кажется, тебе уже хватит.
Хотя сам я был уже далеко не трезв, но все же уловил в его словах здравый смысл, поэтому сказал, чтобы предупредить споры:
– Пошли отсюда, старина, поищем местечко поприветливее.
Глаза Бо неуверенно вытянулись в сторону бармена, затем повернулись ко мне.
– Ладно, – буркнул он и сполз с табуретки.
– Я по-прежнему угощаю, – сказал я, сопровождая его к выходу.
– Да брось ты, не стоит, – пытался запротестовать он. – У меня полно денег. Можно сказать, я до тошноты богат. В кино отлично платят.
– Это верно, – согласился я, – но и я чертовски богат.
Он остановился в дверях и обернулся.
– Ты же сказал, что занимаешься химией.
– Ароматической химией, – поправил я.
– И этим можно заработать?
Я жестом пригласил его на выход и спросил:
– Какие три твоих самых любимых сорта мороженого, Бо?
Он озадаченно взглянул на меня.
– Ну-у… ванильное, кофейное и сливочно-ягодное.
– Ну так вот, я изобрел сливочно-ягодное.
– Ты?! – он остановился как вкопанный и уставился на меня.
Я кивнул и махнул рукой в сторону забегаловки “Звездная пыль”.
– Давай-ка заглянем сюда.
Бо не возражал, и некоторое время мы шли молча. Точнее, я шел, так как трудно описать способ передвижения Бо – все-таки нельзя с уверенностью сказать, что он полз.
Затем он спросил:
– Послушай, если ты – богатый и знаменитый изобретатель, неужели тебе больше нечем заняться, как только выпивать со мной?
– Если ты – богатый и знаменитый киномонстр… – начал я.
Глазные стебельки развернулись ко мне.
– Понимаю, на что ты намекаешь. Я расскажу тебе свою историю, но сначала хочу послушать твою.
– Согласен. Мой рассказ не будет длинным. Через год после того, как мое мороженое побило все рекорды, в лаборатории произошел несчастный случай. Черт побери, я сам во всем виноват и никого не виню. В общем-то, по обычным меркам ничего страшного не произошло, так, легкое нарушение нервной системы.
– А-а… какое нарушение?
– Да ничего особенного, – горько произнес я. – Просто я перестал различать запахи.
– Но… о, черт, ты же занимаешься ароматической химией…
– Занимался, а теперь я, конечно, могу работать на компьютере, но это и все.
– Иисусе! – пробормотал он. – Это действительно круто.
Я поначалу ничего не ответил, раскрывая двери бара, но потом не выдержал:
– Черт меня побери, если ты не прав. Это так круто, что я чуть с ума не сошел. Представь, одна маленькая небрежность, и вся карьера псу под хвост.
Мы присели к стойке, ожидая бармена, который обслуживал кого-то в другой стороне.
– Значит, твоя карьера рухнула, – задумчиво сказал он. – Теперь понятно, почему ты стал прикладываться к бутылке. Но разве у тебя нет друзей, с которыми ты мог бы выпивать?
– Теперь нет, – кивнул я. – Люди устают пить с теми, кто без конца плачется им в жилетку.
