Чудовище и красавец - [17]

— Браво! — отметил художник, и мне, разумеется, было приятно это слышать. — Раз так, у меня будет для тебя еще пара-тройка подобных дел. Хочешь кофе?

Этот переход от одной темы к другой оказался, мягко говоря, резким и застал меня врасплох. Поэтому я ответила односложно, не вникая в подробности системы отношений «подчиненный-работодатель» и ощущая неправильность происходящего лишь где-то на краю сознания:

— Да.

— Вот и хорошо. Мне лично он необходим.

И Брик вышел из кабинета, не оглядываясь ни на меня, ни на украшающее стену пятно. Должно быть, кабинет придется заново красить, но делать это предстоит никак не хозяину дома. И, к счастью, не мне.

Художник прошел прямиком на кухню. Прислуга уже ушла, так что он сам достал с верхней полки банку кофе, перекинул зерна в магическую кофеварку и поднес руку к приводящей ее в действие руне. Содержимое завертелось, забурлило, и десять секунд спустя к нашим услугам был готовый напиток. Точнее, почти готовый: добавлять (или не добавлять) сахар и молоко каждому предстояло на свой вкус. Брик молока не брал совсем, да и сахара — пол-ложечки. Меня даже подмывало спросить, отчего он попросту не жует кофейные зерна, раз уж пренебрегает другими ингредиентами напитка. Но, конечно же, этот порыв я сдержала.

Налив кофе в свою чашку, оман предоставил мне наполнять свою, а сам прошел к столу.

— Вчера вечером ты выступила против Альмога Аялона, — заметил он, когда я взобралась на один из высоких стульев напротив. — Это было очень смело.

— Скорее глупо, — усмехнулась я, отпив кофе.

Брик эти слова никак не прокомментировал, продолжая сверлить меня своими красивыми карими глазами. То есть утверждение мое не оспорил, но и согласия не выразил.

— Почему ты так поступила? — поинтересовался он.

Я пожала плечами, надеясь отмолчаться, но не удалось.

— Речь шла о моих работах, — упорно продолжал Брик. — Ты знаешь меня совсем недавно; сказать, что у нас близкие отношения, нельзя никак. Что заставило тебя за меня вступиться?

Как же они мне надоели с этими своими вопросами! Прямо мания какая-то: всем надо объяснять причины своих поступков.

— Я об этом особенно не задумывалась, — сказала я, стараясь, чтобы голос звучал так же бесстрастно, как у самого Брика. — Просто… как бы это сформулировать… Бывает так, что умные люди говорят умные вещи — и можно слушать до бесконечности. Бывает, что дураки несут такой бред, что на него даже внимания не обращаешь. А бывает так, что умный человек говорит полную чушь, но облекает ее в такую форму, что кажется, будто каждое слово на вес золота. И его слушают хотя бы просто потому, что все знают, насколько он умен. И вот в таких случаях кричать хочется.

Оман молчал, и по его лицу я никак не могла понять, считает ли он сказанное бессвязным бредом или же понял и согласился.

— Аялон — парень старой закалки, — промолвил наконец Брик, откидываясь на спинку стула. — У таких людей свой взгляд, и они будут держаться его, хоть весь мир рухни.

— А тот молодой художник? — спросила я, радуясь, что разговор свернул со скользкой темы моих мотивов, а также стремясь заполнить пробел в собственных познаниях. — Дов Вейн, кажется?

Брик поморщился, будто увидел на столе недодавленное насекомое.

— Вайн, — поправил он. — Да, художник. Лет пять назад он написал отличную картину. Проявил себя как оман. Работа вышла действительно незаурядная. Потом была еще пара удачных картин, но попроще. А дальше — все, застой. Творческая регрессия, как будто и не было таланта. Такое бывает. Ничего по-настоящему стоящего он с тех пор не нарисовал. А поскольку мои работы стали появляться на выставках именно тогда, когда в его картинах стали разочаровываться… он винит в этом меня.

— Почему? — изумилась я. — Как бы вы могли повлиять на его талант?

Брик пожал плечами.

— Талант, по мнению Вайна, никуда не делся. Но он считает, что я перетянул к себе аудиторию. Переманил покупателей и что там еще… — Художник махнул рукой и отхлебнул приостывшего кофе. — Короче говоря, перебежал ему дорогу.

— Безумие какое-то, — фыркнула я. — Вы же не цветочники, открывшие лавки на одной улице.

— Ему это и объясни. — Брик подмигнул, намекая, что его слова не следует воспринимать буквально. — Хотя соперничество между художниками никто не отменял. У меня есть более важные дела, чем бегать за поклонниками Вайна и отвращать их от его рисунков… Но у него свое мнение по этому вопросу, и сложилось оно давно. Все же винить в своих несчастьях окружающих значительно проще, чем себя.

С этим утверждением трудно было поспорить, так что я не стала бы возражать, даже если бы нас не прервал звонок в дверь. Усиленный, как и обычно, при помощи магии, он резко ударил по ушам. Оман поморщился. Видимо, в большинстве случаев Брик слышал этот звук из мастерской, где он, несмотря на усиление, звучал более приглушенно.

— Откроешь? — спросил художник. И, когда я кивнула, добавил: — Если что, я буду в кабинете.

Отставив опустевшую чашку, он направился в рабочую часть дома, а я — открывать входную дверь.

На пороге стояла очень молодая девушка с густыми черными волосами, завитыми в тугие локоны, пухлыми губками и изрядным количеством макияжа на кукольном личике.