Чудовище - [24]

Когда я выхожу из раздевалки, замечаю Льюиса, который дает пять парнишке.

— Гас, дружище, — говорит он с улыбкой. — Готов надрать кому-нибудь попу?

— Ты можешь сказать слово «задница», Льюис, — отвечает парнишка. — Я почти подросток.

— Я думал, что тебе, десятилетнему, до этого еще три года, — говорит Льюис, ухмыляясь.

— Три коротких года.

Льюис наклоняется, чтобы быть на одном уровне с парнишкой.

— Но если я такое скажу, боюсь, твоя мама тогда надерет мою… — Льюис оглядывает комнату, — задницу.

Гас смеется так сильно, что его плечи трясутся.

— Она только что высадила меня. Она встречается с моим доктором…

Их голоса становятся тише, когда они отходят, направляясь в тренажерный зал, где я больше не могу услышать продолжение его рассказа. Но я все еще могу их прекрасно видеть, его — идеального Гаса. Каким бы ни было расстояние, оно не оставляет ничего незамеченным, не важно, как бы сильно я ни желал обратного. И все же, я так и не могу отвести взгляда.

Все то время, пока он идет, его свободно свисающие хлопковые штаны и футболка с человеком-пауком позволяют… всем в комнате увидеть.

Я несколько раз моргаю. Внутри меня кипят злость и ярость на то, что огонь — мой заклятый враг — может сделать с другими. Сделал с ним.

Черт возьми. Он же только ребенок.

Маленький ребенок, детство которого разорвали в клочья.

Я застегиваю кофту и натягиваю на голову капюшон. Новая приобретенная привычка — не позволять другим страдать, глядя на меня. Я поднимаю свою спортивную сумку, разворачиваюсь и направляюсь к двери. Я не готов и не имею никакого желания сталкиваться сегодня лицом к лицу с еще одной жертвой.

***

Часом позже я достаю из холодильника бутылку пива, сминая в руке стаканчик. Я делаю большой глоток, наконец-то ощущая себя расслабленным после душа. Телефон издает звук, оповещая, что меня ожидают несколько непрочитанных сообщений.

Одно от моей мамы, но я его игнорирую. Если бы она на самом деле хотела поговорить со мной, она бы позвонила. Второе сообщение напоминает мне о следующей встрече с Льюисом. Я быстро его удаляю. Последнее от Стикса, он снова спрашивает, не хочу ли я пойти сегодня вечером вместе с ним в клуб.

Мне придется ответить, иначе он не отстанет.

Стикс один из нескольких моих приятелей не из моей бригады. Друг со времен школы — тогда он был слишком высоким и слишком тощим, чтобы его называли как-то иначе. И еще мы вместе играли в лакросс в университете. Но для тех, кто знакомится с ним только сейчас, он Клейтон. Я практически уже пишу ему свой обычный ответ, когда телефон начинает звонить, а на экране появляется его имя.

— Придурок, — говорит он еще до того, как я успеваю ответить. — «Пылающие Огни», сегодня вечером. И да, говоря с тобой, я вижу иронию в названии клуба.

Если бы кто-нибудь другой, а не Стикс, открыл свой рот и сказал мне сейчас что-то подобное, скорее всего у нас были бы проблемы. Но поскольку он не думает дважды, когда говорит мне такие слова, после несчастного случая наши отношения не изменились. Когда я рядом с ним, я чувствую себя прежним. Я могу почувствовать себя… нормальным.

Но недостаточно нормальным, чтобы идти в клуб.

— Ответ отрицательный, — отвечаю я, потягивая пиво из бутылки.

— Ты можешь просто уже выбраться наружу? Никто не будет обращать внимание на шрамы твоей нежной задницы, как только увидят твою мерзкую рожу.

Мои губы сжимаются, появляется намек на улыбку, но это все равно не меняет моего решения.

— Я так не думаю, — говорю я ему. — Сегодня вечером я тусуюсь с Максом.

— Ты не думаешь, что пора уже поиграть с настоящей киской, а не отсиживаться дома вместе с котом? — При упоминании о Максе я заглядываю за угол из кухни и нахожу его, растянувшимся на диване со свисающими лапами.

— Отсутствие у тебя интереса рушит всю мою игру. Без напарника я работаю не так хорошо.

Я вспоминаю несколько сумасшедших ночей, которые были у нас со Стиксом. Если моего лица было недостаточно, чтобы привлечь внимание девушки, то тот факт, что я пожарный, все восполнял. Ничто так не привлекает девушку, как мысль о том, что мужчина закидывает ее на свое плечо. Я любил внимание, которое мне дарили женщины — а они любили внимание, которое я дарил им. Это одна из причин, почему я никогда не думал остепениться. И зачем бы мне было это нужно? У меня было слишком много возможностей, чтобы практиковаться, касаться, пробовать.

Но эти воспоминания омрачились, когда я в первый и единственный раз после несчастного случая выбрался потусоваться. На меня пялились с сочувствующими взглядами. Та ночь оставила меня ни с чем, кроме боли в животе. Я стал выставочным экспонатом. Уродливой демонстрацией, которая не может затеряться среди моря привлекательных людей. Мимолетные взгляды, тыкающие пальцы. Может, они думали, что я не замечу этого из-за приглушенного света в клубе, но я замечал. Я чувствовал взгляды, слышал вопросы, которые они хотели бы задать мне.

Что с тобой произошло?

Это можно вылечить?

Так ты теперь будешь выглядеть всегда?

Девушки? Забудьте о них.

Полагаю, я должен винить их за это. Если тусклый свет клуба не может скрыть то, каким я стал, то утренний свет уж точно не поможет в этом.