Чудовища нижнего мира - [10]

Эля слушала, и ей казалось, она слышала далекий кобыз[8], поющий под смычком легендарного музыканта. Степь звенела и гудела в ушах тугими ударами горячего ветра.

Руслан увлеченно фотографировал мавзолей и окрестности. Гуля потащила Элю к воде. Река обмелела, теперь она состояла из цепочки плесов, зато через нее было легко перебраться. Эля увидела человека на лошади, неторопливо пересекающей брод.

– Смотри, кто это там? – спросила у подруги. Та посмотрела из-под руки:

– Не знаю… местный, наверное.

– Он как-то странно одет, – заметила Эля.

– Да, – согласилась Гуля.

Человек на лошади действительно выглядел необычно, как будто Ерден Саматович из Элиного сна – синий халат, сапоги, шапка с мехом – в такую-то жару…

– А, это, наверное, какие-нибудь этнические дела, для туристов, – подруга мгновенно нашла объяснение.

– Реконструкция? – подсказала Эля.

– Да, точно!

Девочки проводили взглядом неторопливого всадника. Вот он миновал брод, лошадка выбралась по склону наверх и там вдруг остановилась. Контур всадника расплывался под слепящими лучами солнца, теперь казалось, что он белый: его халат, шапка, его лошадка – нереально снежно-белые.

Всадник смотрел на девочек несколько секунд, потом поднял руку, махнул, лошадка сорвалась с места и мгновенно унеслась, будто и не было.

– Мистика, – прошептала Эля.

– Игра света, – улыбнулась подруга. – Белый шаман, точь-в-точь, как в бабушкиной сказке.

– Что за сказка? – заинтересовалась Эля.

– Крутой шаман, есть у нас такая легенда о великом Коркыте, перехитрившем саму смерть. Он изготовил первый кобыз, зарезав свою лучшую, быструю, как ветер, верблюдицу. Играя на кобызе, Коркыт многие годы не подпускал к себе смерть.

– Мне кажется, я уже слышала что-то подобное, – отозвалась Эля.

– Так я и говорю, – воскликнула Гуля, – все мифы перекликаются.

– Да, и еще сказка есть, в которой отец обещал подарить своему сыну молодость без старости и жизнь без смерти…

– Архетипы, – Гуля важно кивнула.

Эля, глядя на нее, не выдержала и расхохоталась.

– Так гораздо лучше, – обрадовалась Гуля, – а то глядишь букой.

– Это мне голову напекло. Может, окунуться? – предложила Эля, с сомнением посматривая на серый каменистый берег и заросли полусухого камыша.

– Тут дно не очень, – поморщилась Гуля. – Я бы не полезла.

– Девочки, не хотите перекусить? – донесся до них голос Гулиного отца.

Эле есть не хотелось, было жарко и как-то тревожно, она искала внутри себя и вне источник этой тревоги и не находила его. Слишком много впечатлений, хотелось оказаться дома, закрыться от всех, переварить, переосмыслить увиденное, но их путешествие только началось, не могла же она сказать «Хватит, поехали домой». Это прозвучало бы очень странно и невежливо.

Эля заставила себя улыбнуться, взяла предложенную чашку чая, пила его маленькими глотками.

– Как тебе? – тормошила ее подруга.

Она пожимала плечами.

Ребята перебрасывались словами, шутили, жевали бутерброды и фрукты. Гуля чуть ли не насильно сунула Эле яблоко:

– Съешь, пока будем ехать, тут рядом, пара километров.

– Чуть больше, – поправил ее отец, – около пяти.

Мавзолей, или, как его называли друзья, мазар, Жошихана оказался очень красивым сооружением, с бирюзовым куполом, охристыми кирпичными стенами и порталом со стрельчатой аркой. Ребята зашли внутрь. Эля увидела две надгробные плиты.

– А кто здесь еще похоронен?

– По легенде – жена хана, – ответила Гуля. А ее отец, как обычно, рассказал подробнее:

– Жошихан старший сын Чингисхана и первопредок большинства казахских ханов, особенно любил степи Сарыарки, поэтому вблизи от гор Улытау он основал свою главную ставку. Неподалеку от его мазара находятся развалины древней крепости. Считается, что мазар был построен в четырнадцатом или пятнадцатом веке одним из потомков Джучи, хотя на надгробии выбита дата «1227» – год гибели хана, так что вполне возможно, что время постройки тринадцатый век.

Сухая гроза

Едва они отъехали от мавзолея, резко стемнело, по машине ударил ветер, словно кто-то хотел свалить ее, перевернуть, протащить кубарем по степи как сухой куст перекати-поля…

– Что это? – встревожилась Эля, поглядывая на пыльные смерчи за окном и клочья сизых туч, захлестнувших солнце.

– Бывает, – отозвался Ерден Саматович. – Не страшно, может, дождь принесет.

В ответ на его слова раздался оглушительный треск, будто над головой разодрали гигантское полотнище.

Блеснуло так, что на мгновение все ослепли. Машина подпрыгнула и резко встала. Если бы не ремни, ребята улетели бы в лобовое стекло. А оно и без того вдруг покрылось паутиной трещин.

– Все живы? – спросил Ерден Саматович, переглянулся с сыном, и оба посмотрели на пассажиров.

– Ни фига себе! – выдохнул Руслан.

– Пап, что это? – пискнула Гуля.

Ерден Саматович шумно вздохнул и ответил:

– Судя по всему – шаровая молния…

Эля чуть слышно пробормотала: «Ой, мамочки!»

За окнами бесновался буран, но ни капли дождя не пролилось. Сухая гроза. Стихия бушевала несколько минут и успокоилась так же внезапно, как и началась.

Стих ветер, предварительно растащив тучи и очистив небо. Солнце расплавленной плазмой растекалось по горизонту. Закат был прекрасен.