Чудотворцы - [4]

– Мы подстраиваем случайности, – объяснил Крейг. – То есть чудеса – хоть люди их чудесами и не считают.

Элиза просияла.

– Так это правда, – воскликнула она. – Все-таки нет никаких совпадений, ничто не происходит просто так!

Крейг замялся: ему не хотелось опускать ее с небес на землю.

– Вообще-то, – все же признал он, – правда в том, что… девяносто девять процентов происходящего с людьми, – просто невероятная, непоследовательная бессмыслица.

– О.

Он побоялся, что расстроил девушку, но та вдруг снова улыбнулась.

– Ну а последний процент? Он ведь под чудеса отведен?

Крейг кивнул.

– Ну и отлично! – сказала она. – Это уже кое-что!

Крейг был в восторге, когда узнал, что Элизе отвели кубикл с ним по соседству. В конце концов ей будет проще вникнуть в процесс, если за ней станет приглядывать более опытный коллега.

Элиза поставила сумку на свой новый рабочий стол и встала на стул, чтобы оглядеться. Залезая, она оперлась на ладонь Крейга, и тот застыл от смущения.

– А чем занимаются наши соседи? – спросила она.

Крейг вытянулся и посмотрел поверх кубиклов. Три измученных ангела, склонившись над одним компьютером, судорожно что-то печатали.

– О, они занимаются «Линэрд Скинэрд», – ответил Крейг. – Спецзадание от начальства.

По ту сторону экрана «случайно» встретились на заправке два члена первого состава группы.

– Как странно, что обе наши тачки сломались на одной дороге!

– Просто с ума сойти.

– Слушай… может, поиграем как-нибудь вместе?

Трое ангелов облегченно вздохнули. Один открыл шкаф для документов, вынул бутылку бурбона и приложился к горлышку.

Элиза слезла.

– И все чудеса делаются по разнарядке? – Ее голос дрожал от разочарования.

– Вообще-то, – возразил Крейг, – обычно мы занимаемся тем, что хочется! Тем и замечателен наш департамент. Мы стоим так низко в общей иерархии, что за нами почти не следят.

Компьютер Элизы вдруг запиликал, и она подпрыгнула от неожиданности.

– Не волнуйся, – успокоил ее Крейг, – это просто Возможное чудо.

Она напряженно всмотрелась в экран: голодный китайский подросток пинал от обиды торговый автомат, пытаясь выбить из него купленный только что шоколадный батончик.

– Но почему именно он? – спросила Элиза.

– О, они выпадают случайно. Наши алгоритмы предвидят миллионы Возможных чудес (они же ВЧ) в секунду. С таким объемом мы не справимся, поэтому компьютеры показывают их по одному.

Элиза увидела, что рассерженный китайский подросток запрыгнул на велосипед и укатил прочь от автомата.

– О нет, – сказала она. – Я все испортила.

Крейг рассмеялся.

– Не волнуйся. Попыток еще много. Обнови.

Она кликнула мышкой, и на экране возникла Земля – сияющий голубой шар, блестящий, как новогодняя игрушка.

– Удачи, – сказал Крейг. – Она вся в твоем распоряжении.

Элиза крутилась на стуле, поражаясь размеру своего нового кубикла. В Приемной молитв ей приходилось вымаливать у начальства стол, а когда его все-таки выделили, то сидеть за ним пришлось в коридоре рядом с туалетами. Ужасное рабочее место: шумно, одиноко и вонюче. По счастью, у нее редко было время это замечать.

Когда Элиза перешла в Приемную молитв, та разваливалась на части. Молитвы поступали по факсу – обычно чуть меньше пятисот миллионов в день – и валялись кучами в кладовке. Еженощно кто-нибудь собирал первые попавшиеся под руку молитвы в мешок и посылал их наверх к Богу. Остальные отправлялись в топку. Это привело Элизу в ужас. И даже будучи всего лишь младшим ангелом, она немедленно решила такое положение дел изменить.

После немыслимого числа совещаний ей наконец-то разрешили внедрить разумную систему учета. Первым делом она начала скреплять вместе похожие молитвы, чтобы не тратить Божье время попусту. Чем меньше ему придется читать, рассудила она, тем больше будет ответов. Затем она ввела футбольный фильтр. В добрых четырех процентах молитв люди хотели, чтобы мяч полетел в ворота или, наоборот, мимо них – а поскольку и тех и других просьб было равное количество, Элиза сочла их все несущественными.

Но венцом ее нововведений стала Шкала срочности. Никто в Приемной даже вспомнить не мог, чтобы молитвы перед отсылкой проходили какую-то сортировку. Не имело значения, просил человек новый мотоцикл или новую почку – у всех молитв были равные шансы оказаться на Божьем столе. Под руководством Элизы их наконец начали делить, исходя из важности, по удобной шкале от одного до семи.

Примерно тридцать процентов молитв подпадали под первую категорию – это значило, что срочного ответа они не требуют. Сюда обычно отправлялись просьбы, связанные с транспортом, лото, турбулентностью в полете и бесплатным общественным вайфаем. Большинство молитв получали третью или четвертую категорию: здесь оказывались родители, желающие здоровья своим и так здоровым детям, страстно жаждущие встречи влюбленные и абстрактные просьбы мира во всем мире. Семеркой оценивали только дела жизни и смерти. Под надзором Элизы их специально перепечатывали на красной бумаге, чтобы они выделялись в Божьей почте.

Ее начальник был против системы: она влекла за собой дополнительный труд. Чтобы получить одобрение, ей пришлось пообещать, что всю сортировку она возьмет на себя. Даже с учетом компьютеров это было утомительно. Она так часто работала на выходных, что слово «пятница» утратило для нее свой смысл. Каждый день напоминал предыдущий: изнурительный тест на выносливость, который заканчивался, лишь когда она валилась с ног. Но Элиза упорно не сдавалась, черпая силы в уверенности, что меняет к лучшему жизни людей.