Чудо-Женщина. Вестница войны - [9]

– В Понтии мы жарили ягнятину на вертеле, – заметила Тек, нацеливаясь на кусок оленины в тарелке. – Вот где мясо. Никакого сравнения с этой лежалой подошвой.

На острове не выращивали животных на убой. Если им требовалось мясо, его нужно было добыть. Это правило не исходило ни от богинь, ни от самого острова – это был закон, принятый Ипполитой. Она ценила любую жизнь. Тек ценила свой желудок.

Ипполита лишь рассмеялась.

– Если мясо для тебя недостаточно хорошо, пей вино.

Тек подняла бокал, и они чокнулись, а затем склонили друг к дружке головы, хихикая, как девчонки. Диана никогда не видела, чтобы кто-то другой вызывал у Ипполиты такой смех. Они сражались бок о бок в мире смертных, вместе правили, вместе спорили и вместе приняли решение отвернуться от мира людей. Они были prota adelfis, первыми амазонками Темискиры, сестрами во всем, кроме крови. Тек не ненавидела Ипполиту – Диана была уверена, что она просто не способна ее ненавидеть, – но она ненавидела ее поступок – создание Дианы. Ипполита вылепила жизнь из ничего. Ее усилиями на Темискире появилась девочка. Она создала амазонку подобно тому, как это делали боги.

Однажды, когда Диана была совсем маленькой, она проснулась в своей комнате во дворце и услышала, как они спорят. Она выскользнула из кровати на холодный мрамор и тихонько пробралась через залу во Двор Иоланты.

Это было сердце их дома: широкая терраса с изящными колоннами, с которой открывался вид на сады и город внизу. Дворец был полон вещиц, напоминавших о мире, в котором ее мать жила до появления на острове: золотая чаша, пустой черный килик, расписанный танцующими женщинами, войлочное седло – фрагменты, которые Диане никак не удавалось связать в цельную историю. Но во Дворе Иоланты секретов не было. Он тянулся вдоль всей западной стены дворца и был открыт с трех сторон, а потому всегда был наполнен солнечным светом и шумом садовых фонтанов. Сладкая, восковая плюмерия увивала колонны, а балюстраду украшали апельсиновые деревья в кадках, вокруг которых праздно кружили пчелы и колибри.

Чаще всего Диана с матерью обедали именно здесь, за длинным столом, на котором неизменно громоздились учебники Дианы, полупустые бокалы воды или вина, блюда с инжиром или букеты только что срезанных цветов. Здесь Ипполита приветствовала новых амазонок после того, как те прошли обряд очищения, и негромко, приятным голосом объясняла им правила острова.

Но рядом с Тек эта величественная, великодушная королева куда-то исчезала. Точно так же она переставала быть матерью, которую знала Диана; она становилась кем-то другим, кем-то необузданным и беспечным, кем-то, кто сидел в креслах вразвалку и похрюкивал от смеха.

В ту ночь Ипполита не смеялась. Она мерила террасу шагами, и шелк шафранно-желтого платья развевался у нее за спиной, словно боевой стяг.

– Она ребенок, Тек. Она не представляет никакой угрозы.

– Она угрожает всем нашим устоям, – сказала Тек. Она была в одежде для верховой езды и сидела на скамье, положив локти на длинный стол и вытянув вперед ноги. – Ты знаешь закон. Чужакам здесь не место.

– Она не чужая. Она всего лишь девочка. Она сделана из самой земли этого острова, вылеплена моими собственными руками. Да она не знает ничего, кроме острова!

– Правила есть правила, Ипполита. Мы бессмертны. Амазонка не может зачать, а остров был предназначен для тех, кто познал опасности мира смертных, кто знает, каково это – сражаться с бесконечным потоком человеческой жестокости, теми, кто отказался стать его частью. Ты не имела права принимать такое решение.

– Она вырастет в мире без войн. Она будет жить на земле, на которой никогда не проливалась кровь.

– Как, в таком случае, она научится это ценить? Боги задумывали все иначе. Они установили свои законы не просто так, а ты их нарушила.

– Боги благословили ее! Они вдохнули в нее жизнь, позволили моей крови течь по ее венам, удостоили ее своими дарами. – Она уселась рядом с Тек. – Сама подумай. Неужели ты считаешь, что это моя сила подарила ей жизнь? Ты прекрасно знаешь, что ни одна из нас не владеет такой магией.

Тек взяла руки Ипполиты в свои. Теперь, взявшись за руки, они выглядели так, словно заключали соглашение, вступали в некий дерзкий сговор.

– Ипполита, – мягко сказала Тек, – разве боги когда-нибудь делали такой подарок безвозмездно? Всегда есть опасность. Всегда есть цена. Даже если мы с ней еще не столкнулись.

– И что ты предлагаешь мне делать?

– Не знаю. – Тек встала и положила руки на балюстраду, вглядываясь в темную полоску города и моря. Диана, помнится, удивилась тому, сколько фонарей все еще горит в домах внизу, как будто наступил условный час, когда взрослые спорили. – Ты поставила нас в безвыходное положение. Нам придется за это ответить, Ипполита, и все ради того, чтобы ты могла назвать что-то своим.

– Она наша, Тек. Она принадлежит всем нам. – Ипполита положила руку Тек на плечо, и на мгновение Диане показалось, что они помирятся, но Тек оттолкнула ее.

– Это ты сделала выбор. Говори, что хочешь, твое величество, но расплачиваться за него будем мы все.

Теперь же Диана наблюдала, как ее мать и Тек разговаривают, словно той и многих других ссор не было, словно все издевательства Тек над Дианой были дружеской забавой. Ипполита всегда закрывала глаза на поведение Тек и ее холодность и утверждала, что со временем, когда Тек убедится, что Темискире ничего не грозит, она оттает. На деле с каждым годом становилось все хуже. Диане почти исполнилось семнадцать, но, похоже, за прошедшее время изменился разве что размер мишени, которую она из себя представляла.