Чудо пылающего креста - [158]

— Землемеры ждут, доминус. — Голос Адриана напомнил Константину о том, что они приехали в Византий разметить границы Нового Рима, первой истинно христианской столицы империи.

— Сейчас, Адриан, — Он еще раз обвел взглядом и город, и горы земли, наваленные по его приказу во время осады, чтобы можно было подвергнуть Византий обстрелу из мощных военных машин. Эти насыпи покрылись теперь желтым цветущим ракитником, И ветерок с моря доносил до него приятный аромат распустившихся цветов, пролетая над треугольным мысом, где стоял город, окруженный полями с пышно произрастающими на них хлебами и овощами, богатыми фруктовыми садами и виноградниками, позволяющими Византию в основном обеспечивать себя продовольствием.

В заливе, закругляющемся в виде рога и обеспечивающем город идеально защищенной гаванью, стояли на якоре баржи, груженные блоками мрамора, выработанного в каменоломнях Проконнеса, каменистой группы островов в море Мармара. А вдалеке, на лесистых склонах, виднелись огромные вырубки: древесина, которой вскоре предстояло сформировать каркасы для многих городских построек, была уже спущена с гор для обработки ее умельцами плотниками.

Хоть и был Византий оживленным, процветающим городом, он тем не менее избежал нескончаемой суеты и спешки, столь характерной для Рима, чьи обитатели бросались от одного развлечения к другому в поисках удовлетворения пресыщенных вкусов. В сущности, превращение Византия в пышный город с неизбежным обретением им менее привлекательных черт западной столицы представлялось почти профанацией, но Константин не позволял никаким сантиментам возобладать над его решением воздвигнуть здесь новое сердце для Римской империи.

У Византия уже было то, чего не хватало Риму: стратегическое положение (на противоположных берегах у него на виду лежали Европа и Азия) и отличные гавани (как на Понте Эвксинском, так и в заливе со стороны моря Мармара). Хотя и легкодоступный, город в случае нападения мог оказаться крепким орешком, в чем Константин уже убедился, когда сам вел осаду: конец ей пришел, лишь когда обитателям стало известно, что Лициний потерпел поражение.

С этой высокой и прекрасно приспособленной для обороны позиции он мог, и гораздо лучше, чем прежде, защищать восточные земли, в последнее время почти постоянно подвергаемые нападениям или на юге со стороны персов, или на севере со стороны готов. Новый город мог бы также служить и барьером против набегов на плодородные земли Азии к югу от пролива со стороны сарматов — воинственного племени, обитающего к северу от Эвксинского моря. И теперь, когда Геллеспонт, где Крисп одержал ту большую победу над флотом Лициния, находился в руках Константина и когда под его контролем были и море Мармара, и устье его — Боспор, важнейшая морская дорога в этой части земного шара стала его как бы личным озером, оживленным путем для торговых судов, что уж свыше пяти столетий обеспечивали Византию процветание.

С Востока сюда прибывали драгоценные камни, прекрасные ткани, специи и другие предметы торговли, а с Запада — изделия, изготовленные искусными мастерами и ремесленниками Греции, Италии и даже далекой Галлии, отчего благодаря налогам на товары, проходящие через порт, процветали торговцы и богатела казна империи.

Удовлетворенный тем, что Византию он мог дать гораздо больше, чем отнять у него, Константин стал спускаться по склону туда, где внизу, на берегу, его терпеливо дожидались строители.

2

Выйдя за стены Византия, Константин во главе группы градостроителей проворно зашагал по берегу, по ходу оставляя на земле черту, проведенную острием копья. Едва поспевая за ним и тяжело дыша, Адриан наконец не выдержал и напомнил ему, что очерченные им границы города по площади территории далеко превосходят любой из имеющихся в этой половине империи городов, на что Константин только заметил: «Я буду двигаться дальше до тех пор, пока тот невидимый проводник, что шагает передо мной, че решит, что пора остановиться», — и продолжал свой путь.

Стены Византия остались уже далеко позади, когда он наконец повернул и зашагал к берегу бухты, иногда называемой местными обитателями Золотой Рог, тем самым включая в границы городской территории все семь холмов. Хотя весь город предполагалось окружить стенами, для берега Золотого Рога никаких стен не предвиделось. Зато предполагалось перекрыть вход в бухту огромной железной цепью на поплавках, препятствующей проходу судов, не имеющих на то разрешения императора.

За четыре года, необходимые для строительства Нового Рима, по приказу Константина прочесали весь «римский мир» в поисках сокровищ, которыми можно было бы прославить город. Возвели множество великолепных церквей. Одну из них он отвел специально для себя и распорядился, чтобы после смерти его тело было погребено в ней в золотом саркофаге. Посвященная двенадцати апостолам, она должна была стать одним из великолепнейших строений, возведенных несчастным императором Рима во славу Бога — и во спасение собственной совести.

В центре города он запланировал грандиозную постройку под названием Августеум — большую открытую площадь, вымощенную мрамором и окруженную зданиями аналогичной конструкции. Севернее Августеума он приказал построить еще одну крупную церковь, а на востоке — правительственные палаты. Южнее располагался личный дворец Константина, куда вели ворота с бронзовыми дверями, а рядом — огромный ипподром для игр, без которого не обходился ни один римский город; тут же стояли и бани, также обязательные для римских граждан.