Чудо десяти дней. Две возможности. - [125]
— Эллери Квин? — осведомилась Мальвина Прентис оскорбительным контральто, окидывая его взглядом с головы до ног, словно лошадь. Затем она посмотрела на Риму, заставив ее покраснеть. — А это кто?[65]
— Рима Эндерсон.
Мальвина Прентис рассмеялась, откинув голову и продемонстрировав два ряда отличных зубов.
— Что вы сделали с нашей маленькой лесной нимфой, Квин? Вы когда-нибудь наблюдали подобную метаморфозу, Спек?
Только теперь Эллери заметил сидящего рядом рыжеволосого мужчину лет тридцати пяти, который тщетно пытался не выглядеть жалким. Типичный образец лидера мужской клаки, несомненно имеющейся на службе у Мальвины Прентис — умные глаза за стеклами очков в роговой оправе, расчесанные на прямой пробор волосы, острые плечи, бледное лицо прилежного студента и мягкая, почти покорная манера держаться. Все, вместе взятое, было облачено в старомодный деловой костюм и аккуратный галстук.
— Да, мисс Прентис. То есть я хотел сказать «нет», мисс Прентис. — Его веснушчатая кожа порозовела, и он вцепился в спинку стула, с которого вскочил, как по команде, словно боясь упасть.
— Мистер Квин — Фрэнсис О'Бэннон, — представила Мальвина Прентис. — Мой ассистент. Разумеется, окончил Гарвард, честен и обладает твердыми политическими убеждениями, но страшно рассеян во всем, а особенно в том, что касается меня. Хотя мне нравится держать его при себе, не так ли, Спек? — Бедняга покраснел еще сильнее. Казалось, она испытывала жестокую радость, демонстрируя свое презрение. — Он так много знает о руководстве газетой…
— Разумеется, меньше вас, мисс Прентис.
— Это правда. — Мальвина снова засмеялась. — Что понадобилось такому человеку, как вы, мистер Квин, в захолустном Райтсвилле? — Она окинула Риму взглядом хирурга. — Или это любовь?
— Вы мне не нравитесь, — заявила Рима.
Мальвина Прентис перестала смеяться.
— Откровенно сказано, дорогая. Кто научил вас понимать все с полуслова?
— Я достаточно образованна, чтобы понимать скверный смысл подобных замечаний, мисс Прентис.
Они посмотрели друг на друга. Затем леди-издатель пожала плечами:
— Ну, я не нравлюсь людям из высшего общества, но не думала, что такое отношение столь быстро воспримут и низшие классы. — Она вставила сигарету в мундштук, и О'Бэннон тут же подскочил к ней с серебряной зажигалкой. — Ладно, мистер Важная Шишка. Переходите к делу.
— Дело прежде всего в том, — сказал Эллери, — что эта девушка только что потеряла отца при трагических обстоятельствах и осталась совсем одна. Не кажется ли вам, мисс Прентис, что она заслуживает доброго отношения?
— И поэтому она должна говорить мне в лицо гадости? — Мальвина опять засмеялась, и О'Бэннон тотчас же к ней присоединился. — Так что у вас на уме, мистер Квин?
Эллери положил перед ней два конверта.
— Взгляните на их содержимое, мисс Прентис. Вскоре платиновая блондинка подняла взор.
— Ну и что?
— Все это было отправлено мне в двух конвертах. Вы их послали?
— Конечно нет. Может быть, вы, Спек?
О'Бэннон вздрогнул, словно от удара.
— Нет-нет, мисс Прентис, — запинаясь, вымолвил он.
— В нашей среде, кажется, завелся рекламный агент. — Она нахмурилась. — Садитесь, мистер Квин. И вы тоже, Рима. За этим кроется нечто большее, чем стремление привлечь внимание.
— Безусловно, — согласился Эллери. — Например, странное сопоставление тем. Смерть Люка Мак-Кэби. Его завещание в пользу Себастьяна Додда. Самоубийство Джона Спенсера Харта. И исчезновение Томаса Харди Эндерсона, очень похожее на убийство.
— Первые три темы — части одной и той же истории, а вот дело Эндерсона стоит особняком. Что связывает их друг с другом?
— Этот вопрос, мисс Прентис, я и пришел задать вам.
Мальвина Прентис уставилась на него, потом на Риму и, наконец, на Фрэнсиса О'Бэннона.
— Есть какие-нибудь идеи, Спек? — быстро спросила она.
— Никаких, — с сожалением ответил О'Бэннон, но Эллери показалось, что у рыжеволосого газетчика пробудился интерес. И его подозрение усилилось, когда Фрэнсис снял очки и начал протирать стекла фланелевой тряпочкой.
— Я уверен, мисс Прентис, — сказал Эллери, — что смерть Эндерсона каким-то образом связана с предшествующими событиями. Если у вас имеется информация, пожалуйста, сообщите ее мне.
— Вы серьезно?
— А вы не утаиваете информацию?
— Зачем мне утаивать информацию по делу об убийстве?
— Не знаю, мисс Прентис. Так зачем же?
Она изобразила сладкую улыбку.
— Вы продвигаетесь вперед на ощупь, мистер Квин. «Архив» не утаивает информацию, улики и новости — во всяком случае, теперешний «Архив». Наоборот, газета напечатает все, что обеспечит лучшую продажу и привлечет большее внимание.
