Чудесный шар - [74]

Шрифт
Интервал

– Я не привык попусту пугать. Что сказал – сделаю! И не выпутаетесь: вся тюрьма покажет, что вы со мной в сговоре были. Вместе под пытки!

– Батюшки святители! – сдался слабодушный майор. – Тогда уж научите, что делать.

– Прежде всего скорее кончить опыт, – твердо ответил Дмитрий. – Помните, награду мы получим, когда на деле докажем, что замыслили дело огромной военной важности. Если нас до этого поймают, будут судить как тягчайших государственных преступников. Чтобы спасти себя и вас, я буду работать день и ночь. На ночлег уводить меня в камеру не будете. Давайте больше свеч. Ночью буду отдыхать часа два-три, чтобы только не свалиться с ног. Баб приводить раньше и отпускать позже. Для лакировки полотна дать в помощь солдата.

Всякий раз, когда Рукавицын слушал по-военному четкие приказы узника, он забывал о своих страхах. Привыкший подчиняться, неспособный к инициативе, он только искал случая сложить с себя ответственность. И когда находился человек, готовый взять эту ответственность на себя, майор всецело отдавался чужой крепкой воле.

Уверив Ракитина, что все будет сделано, комендант отправился хлопотать.

– Ну, майор, держись, ради бога, держись! – сказал сам себе Рукавицын, выходя из цейхгауза. – Или пан, или пропал!

Глава пятнадцатая

Новые хлопоты

На шестой день после возвращения Егора Константиныча из Новой Ладоги Ксенофонт Первушин заявил крестному отцу:

– Срок кончается. Завтра бумага с доносом пойдет по начальству.

Марков взмолился:

– Сенофонтушка, еще бы хоть денька два! Сделай – век буду Бога молить…

Ксенофонт наморщил лоб, долго молчал.

– Только для вас, отец крестный. Идемте к Родионову.

Приказный долго не ломался. После попойки у него жестоко болела голова, и срочно требовалось опохмелиться.

– Но заметьте, почтеннейший, о большой отсрочке не может быть и речи. Что у нас сегодня – четверг? Ага, хорошо. Бумаге срок – пятница, значит, в субботу перед концом присутствия ее придется представить. Такие дела у нас решаются быстро – это наш хлеб, сами понимаете. Так вот, фискалы поедут в понедельник утром, потому воскресенье – день неприсутственный.

– Соглашайтесь, – шепнул Ксенофонт. – Как-никак три дня. А то нарочно завтра утром пошлют.

Старик полез в карман.

– Премного благодарен, – сказал приказный. – Сделаем…


В цейхгаузе шла напряженная работа. Трудились при свечах до полуночи. Дмитрий один, перед сном, долго еще разбирался в грудах полотна. Сон узника был недолог и тревожен, он то и дело просыпался и смотрел в окно.

На рассвете он стучал в дверь и посылал Горового за бабами. Бабы приходили сонные, злые. Дмитрий беспощадно подгонял их, но тщательно осматривал работу. Круглолицая Матрена попробовала сфальшивить и сшила один шов крупными стежками. Когда Дмитрий, проверяя, сложил сшитые полосы в складки, на шве обнаружилось множество дырочек. Ракитин схватил нож, распорол шов и, подавая Матрене полосы, сказал только одно слово:

– Перешить!

Но так вздулись каменные желваки его щек, такая ненависть сверкнула в красных, воспаленных от бессонницы глазах, что Матрена поспешно схватила полосы, нагнулась над ними в порыве виноватого усердия, и долго еще колени ее колотились мелкой дрожью.

Дмитрий чувствовал: такого напряжения долго не выдержать Целыми днями он работал, согнувшись, проверяя швы и лакируя с помощью солдата разложенные на полу полосы. Ломило спину – Дмитрий разгибался с трудом. От переворачивания тяжелых ворохов полотна болели руки. Только нервное напряжение поддерживало Дмитрия. Его дни и ночи мучила неотвязная мысль: «Успею ли?»

Слишком многое зависело от успеха его необычайного эксперимента. Не только свобода – о ней Дмитрий в спешке работы даже забывал в последние дни, – а возможность удивительного научного свершения, завоевание новой стихии, воздушной, которая до сих пор не подчинялась человеку… И все эти великие перспективы могли рухнуть из-за того, что человеконенавистник поп нацарапал на него донос!

Дмитрий твердо решил закончить шар в воскресенье, а полет назначил в понедельник.


Егор Константиныч с сильно бьющимся сердцем вторично входил в крепость. Беспокойство о Мите не позволило старику оставаться в Петербурге; несмотря на страх перед тюрьмой, он снова двинулся в утомительный путь.

Выехали в пятницу на рассвете; в субботу в восемь утра Яким остановил лошадей у крепостной стены.

Гараська, наученный горьким опытом, своевременно доложил о приезде начальства, и «ревизор», войдя во двор, был сразу встречен комендантом. Рукавицын радушно приветствовал гостя, но лукавая улыбка майора смутила Егора Константиныча: так встречают друг друга заговорщики.

– Вот вы и опять пожаловали, ваше превосходительство, – развязно заговорил Рукавицын. – Прошу ко мне, закусить с дорожки. А человека оставьте здесь, в караулке.

«Заберет или нет? Неспроста смотрит… И Якима задержал…»

Когда Антонина Григорьевна накрыла на стол и расставила ассортимент настоек, майор кивнул ей выйти.

«Начинается…» – подумал Марков.

Но Трофим Агеич тоже волновался и не решался приступить к щекотливому разговору. Выпив подряд три стакана имбирной, он вытер усы и смело сказал:


Еще от автора Александр Мелентьевич Волков
Два брата

Славная эпоха конца XVII – начала XVIII веков, «когда Россия молодая мужала гением Петра». Герои увлекательного исторического романа известного отечественного писателя А.Волкова – два брата, два выходца из стрелецкой семьи – Илья и Егор Марковы. Им, разлученным в детстве, предстоит пройти по жизни совершенно разными путями. Младший, пройдя через множество трудностей и пережив немало увлекательных приключений, станет одним из обласканных славой «птенцов гнезда Петрова». Старший же изберет другую дорогу – жребий бунтаря и борца за справедливость, вечно живущего, как на лезвии ножа…


Волшебник Изумрудного города

Сказочная повесть «Волшебник Изумрудного города» рассказывает об удивительных приключениях девочки Элли и ее друзей — Страшилы, Смелого Льва и Железного Дровосека — в Волшебной стране. Уже много лет эту историю с удовольствием читают миллионы мальчиков и девочек.


Огненный бог Марранов

Волшебная страна полна приключений! Изумрудный город манит и привлекает не только добрых и трудолюбивых подземных жителей, но и коварного Урфина Джюса, который мечтает стать его властелином. Что он задумал на этот раз? Неужели он получил волшебную силу? Поможет ли Элли серебряный обруч? Кто спасет Изумрудный город? Читайте и узнаете!


Все приключения Элли и Тотошки. Волшебник Изумрудного города. Урфин Джюс и его деревянные солдаты. Семь подземных королей

В 1939 году впервые увидела свет сказочная повесть Александра Волкова «Волшебник Изумрудного города» с рисунками замечательного художника Николая Радлова. Герои книги стали одними из самых любимых у читателей детского и юношеского возраста. В сборник вошли еще две сказочные повести Волкова, где главным героем является девочка из Канзаса Элли («Урфин Джюс и его деревянные солдаты» и «Семь подземных королей»). О самом авторе известно крайне мало, его имя даже не упомянуто в большом биографическом словаре «Русские писатели XX века».


Царьградская пленница

В стольном граде Киеве правит великий князь Ярослав Мудрый – строитель, политик и просветитель. Но обитателям маленького, далекого от столичного великолепия городка нет дела до князя и его ближних. У них иные заботы – выжить во время непрестанных набегов жестоких степняков – печенегов.И однажды в дом простого рыбака приходит беда – печенеги похищают его жену Ольгу. Где искать ее? Уж не на рабском ли торгу в Константинополе – Царьграде, куда степняки увозят на продажу русских полонянок?Путь до Царьграда не близок и труден.


Тайна заброшенного замка

Сказочная повесть «Тайна заброшенного замка» продолжает рассказ о приключениях девочки Энни и ее друзей в Волшебной стране. Они вступают в борьбу с могущественными инопланетянами и освобождают страну от космических пришельцев.


Рекомендуем почитать
За Кубанью

Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.


Сквозь бурю

Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.


В индейских прериях и тылах мятежников

Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.


Плащ еретика

Небольшой рассказ - предание о Джордано Бруно. .


Поход группы Дятлова. Первое документальное исследование причин гибели туристов

В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.


В тисках Бастилии

Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.