Чудесный нож - [20]

Она следила, как он насыпает в чашку кукурузные хлопья и наливает в них молоко: такого она тоже никогда раньше не видела.

Он вынес свой завтрак на улицу и сказал:

— Если ты не из этого мира, где тогда твой? Как ты сюда попала?

— По мосту. Этот мост сделал мой отец, и я… пошла за ним. Но потом он куда-то пропал — не знаю куда. Да мне это и не интересно. Но пока я шла, вокруг сгустился туман и я вроде как сбилась с дороги. Я бродила в тумане несколько дней, ела одни ягоды и всякую дрянь. Потом туман вдруг рассеялся, и мы очутились вон там, на утесе…

Она показала рукой себе за спину. Уилл посмотрел вдоль берега и увидел, что за маяком вздымается гряда высоких утесов, теряющаяся в далекой дымке.

— И мы увидели этот город и спустились сюда, но никого здесь не нашли. Зато здесь была хоть какая-то еда и кровати, в которых можно спать. Мы не знали, что делать дальше.

— Ты уверена, что это не твой мир, просто другая его часть?

— Конечно. Это не мой мир, я точно знаю.

Уилл вспомнил, как он сам смотрел на лужайку по ту сторону найденного им окна; тогда он тоже был абсолютно уверен, что трава, которую он видит, находится в ином мире. Мальчик кивнул.

— Значит, есть по меньшей мере три мира, связанных между собой, — сказал он.

— Их целые миллионы, — сказала Лира. — Мне говорил об этом деймон одной знакомой ведьмы. Никто не может сосчитать, сколько существует миров, — и все они находятся в одном и том же месте, но пока мой отец не построил мост, никому не удавалось перейти из своего в чужой.

— А как же окно, которое я нашел?

— Про это я не знаю. Может быть, все миры стали налезать друг на друга.

— А зачем ты ищешь свою пыль?

Она холодно посмотрела на него.

— Может, когда-нибудь я тебе расскажу.

— Ладно. Но как ты собираешься ее искать?

— Найду ученого, который о ней знает.

— Что, первого попавшегося?

— Нет. Мне нужен специалист по экспериментальной теологии, — ответила она. — В нашем Оксфорде этим занимались как раз они. Значит, в вашем Оксфорде должно быть то же самое. Сначала отправлюсь в Иордан-колледж, потому что в нем самые лучшие ученые.

— Никогда не слыхал про экспериментальную теологию, — сказал Уилл.

— Они знают все про элементарные частицы и фундаментальные силы, — пояснила она. — И про антаромагнетизм и всякое такое. В общем, про атомы.

— Какой-какой магнетизм?

— Антаромагнетизм. От слова антарный. Вон те лампы, — пояснила она, указывая на декоративный уличный фонарь, — они антарные.

— У нас их называют электрическими.

— Электрические… похоже на электрум. Это такой полудрагоценный камень, он получается из древесной смолы. Там еще иногда бывают мухи.

— Ты имеешь в виду янтарь, — догадался он, и они оба, хором, сказали: — Антар…

И каждый из них увидел на лице другого свое собственное выражение. Потом Уилл еще много раз вспоминал этот миг.

— Ну да, электромагнетизм, — продолжал он, отведя взгляд. — Наверное, ваша экспериментальная теология — это то же самое, что наша физика. Выходит, тебе нужны физики, а не теологи.

— Может, ты и прав, — осторожно сказала она. — Но все равно я их найду.

Стояло погожее утро, на гладкой воде гавани мирно сверкало солнце, и каждый из них мог бы задать следующий вопрос, потому что оба умирали от любопытства; но вдруг они услышали голос с набережной — с той стороны, в которой находилось казино и окружающие его сады.

Оба, вздрогнув от неожиданности, повернулись туда. Голос был детский, но они никого не видели.

— Напомни еще раз, давно ты здесь? — тихо спросил Уилл.

— Дня три или четыре — сбилась со счета. И ни разу никого не встретила. Тут никого нет. Я почти все обыскала.

Но было уже ясно, что она ошибается. За поворотом показались двое детей — девочка Лириного возраста и мальчик помладше. Они спустились на набережную по одной из поперечных улочек — оба рыжеволосые, с корзинками в руках. До них было еще около сотни метров, когда они увидели за столиком кафе Уилла и Лиру.

Пантелеймон превратился из щегла в мышонка и, пробежав по руке Лиры, спрятался в кармане ее рубашки. Он заметил, что эти новые дети такие же, как Уилл: у обоих не было видимого деймона.

Неторопливо, словно прогуливаясь, дети подошли и уселись за соседний столик.

— Вы из Чи-гацце? — спросила девочка.

Уилл покачал головой.

— Из Сант-Элиа?

— Нет, — сказала Лира. — Мы из другого места.

Девочка кивнула. Этот ответ ее устроил.

— Что происходит? — спросил Уилл. — Куда подевались все взрослые?

Глаза девочки сузились.

— Разве в ваш город Призраки не приходили? — спросила она.

— Нет, — сказал Уилл. — Мы сами только что здесь появились. И ничего не знаем о Призраках. Как называется этот город?

— Чи-гацце, — настороженно ответила девочка. — Вообще-то, Читтагацце.

— Читтагацце, — повторила Лира. — Чи-гацце. А почему взрослые отсюда ушли?

— Из-за Призраков, — с усталым презрением сказала девочка. — Тебя как зовут?

— Лира. А его Уилл. А вас?

— Меня Анжелика. А брата — Паоло.

— Откуда вы пришли?

— С холмов. Тут был густой туман и буря, все испугались и сбежали в холмы. Потом туман рассеялся, взрослые посмотрели в подзорную трубу и увидели, что в городе куча Призраков. Поэтому им нельзя возвращаться. Но нам, детям, Призраки ничего не сделают. За нами придут еще дети, просто мы первые.