Чудесный мир - [21]
Кормил я обоих вареным яйцом с микроскопической добавкой пенициллина как стимулятора роста птенцов. Сверчок хорошо ел и сырое мясо. Дружок быстро привязался ко мне и всячески выражал мне свою симпатию, а Сверчок только просил есть, не обнаруживая каких-либо «возвышенных» чувств, и чуть ли не с каждым днем заметно увеличивался в размерах. Он флегматично сидел на жердочке, а зеленушонок целый день суетился, вскакивал на спину своего огромного приятеля, дергал его за перья. Кукушонок в ответ угрожающе разевал рот, протестуя, начинал поклевывать непоседу, но до настоящей ссоры никогда не доходило, и птенцы продолжали жить мирно.
Прошла неделя, оба стали летать. Теперь уже кукушонок не хотел сидеть в клетке, и его поселили между окон.
Стоило только выпустить Дружка из клетки, Сверчок начинал стучаться в стекло и проситься в комнату. Дружок летел на окно, выразительно заглядывая к своему приятелю. Кукушонка выпускали, и вот тут можно было наблюдать интересные сцены.
Сверчок, увидев, что я мою стакан, бесцеремонно уселся мне на руку и, свесив оба крыла и распустив веером хвост, подставился под струю воды. Намокнув так, что его кремово-коричневое оперение стало черным, он забрался на клетку и стал чиститься. Немедленно туда же явился Дружок и с любопытством начал дергать своего приятеля за мокрый хвост. Конечно, кукушонок протестовал, но Дружок был слишком проворен для флегматика Сверчка, и непочтительное подергивание хвоста продолжалось.
Оба мои воспитанника часто засыпали днем, и Дружок обязательно устраивался спать бок о бок с кукушонком. Кукушка спит, опустив голову на грудь, а зеленушка убирает клюв в плечевое оперение. Я часто заставал такую картину: на клетке лежит, развалившись, Сверчок, а прижавшись к его крылу и чуть вздрагивая, словно маленький зеленый безголовый комочек, спит Дружок. Но вот мертвый час окончен. Друзья усаживаются друг против друга, безмолвно разевают клювы, осторожно сближают их в легком касании: то ли это ласка, то ли попрошайничанье! Возможно, что Дружок и выражает какую-то нежность, но от Сверчка этого ожидать трудно: он и ко мне-то совершенно равнодушен и вспоминает меня только тогда, когда захочет есть. Дружок уже ест сам: легко лущит зерна конопли, проса, канареечного семени, но продолжает прилетать ко мне на руку за лакомством — желтком вареного яйца, а Сверчок по-прежнему иждивенец и требует, чтобы его кормили, ест сам он только мучных червей.
Тот, кто выкармливал птенцов или наблюдал за гнездами в природе, знает, что птицы могут вести себя сперва очень доверчиво и тянутся к руке человека, но наступает день, когда они резко меняют свое поведение и при приближении человека затаиваются и даже выбрасываются из гнезда. Их никто не напугал: это действует в них программа, заложенная природой, то есть то, что раньше называли инстинктом. Я знал, что и мой Сверчок обязательно в какой-то день испугается меня. С Дружком было проще: он уже прилетал на руку за кормом, и программный страх у него был погашен навсегда, а взрослая кукушка умирает с голоду перед кормушкой, полной еды, подавленная страхом. Значит, как сильна в ней эта программа, этот приказ природы бояться человека.
Прошли три недели. Вчера еще Сверчок был ручной, а сегодня все изменилось. Он издавал свое просительное «цы» и раскрывал рот, но в последний момент при моем приближении обращался в бегство. Конечно, дело было не в глупости кукушки, а в своеобразности ее биологии. Надо было подавить проснувшуюся дикость птенца, как бы второй раз его приручить, пользуясь тем, что он все же издали признавал меня за своего кормильца. Приходилось ловить беглеца. В руках кукушонок сразу успокаивался, клюв просительно раскрывался, и Сверчок с жадностью глотал пищу. Около двух недель мне пришлось бороться с проснувшимся мощным инстинктом. Настойчивость и терпение победили, и теперь у меня живет ручная кукушка. Дружок и Сверчок по-прежнему всегда вместе, и похоже, что эта странная пара не собирается нарушать «традиции» своего детства.
Эльфа попрошайничает.
В сильную непогоду в пионерском лагере из-под крыши дома упало гнездо городской ласточки. Из четырех птенцов остался жив только один. Он был еще совсем маленьким. Всем лагерем ребята ловили мух, и Эльфа росла как на дрожжах. Когда ласточка научилась летать, она не покинула своих друзей, а так и осталась жить в юннатском кружке, но признает она только тех, кто ее кормил. К ним она охотно летит на руки и даже выражает свою симпатию нежным щебетанием и встряхиванием крылышек.
Городская ласточка-воронок исключительно нежная птичка. Если у нее хотя бы слегка намокают крылья, она уже не может летать. Мы убедились в этом в пионерлагере, когда наша Эльфа на какую-то минуту попала под сильный дождь.
Любимое лакомство Эльфы — мучные черви, она их может есть десятками, хотя в природе ласточка разумеется не может «встретить» такой корм, так как ловит насекомых на лету.
Несмотря на то, что Эльфа уже взрослая, она попрошайничает, как маленький птенец.
Касаточка
На даче мне принесли птенца деревенской ласточки. Он был еще совсем маленький и не только не умел летать, но и есть. Я взял Касаточку, но не собирался везти ее в город, так как там мне не удалось бы ее сохранить. «Вот выкормлю и пусть летит к своим быстрокрылым подругам!» — думал я, глядя на маленького желторотого, покрытого синеватыми перышками птенчика.