Чудесный генератор - [15]
Что это такое белое и зеленое на кошачей морде?..
— Негодница! Мерзавка! Грязное животное!
Все эти ласковые названия Рома выкрикнул со скоростью пулемета. И мы не можем его ни в чем обвинить — потому что эти белые и зеленые пятна на кошке были следами только что съеденной сметаны. Пока Рома разговаривал с Раей, кошка с молниеносной скоростью съела облученную ряженку…
— Подожди… подожди, гадина… — рявкнул Рома, вмиг превратившись в охотника.
Кровь его вскипела. Он почувствовал в себе заглушенный до сих пор голос опытного дикаря-охотника, который привык охотиться на диких животных. Атавизм?.. Можете называть, как хотите. Однако, уверяем вас: ни один темнокожий индеец, ни один Чингачгук или Зверобой, или даже сам Последний-из-Могикан не смог бы ползать с такой змеиной осторожностью к своей намеченной жертве, как полз к серой кошке разъяренный Рома.
Только с бешеным стуком билось его сердце — бедное сердце, которое перенесло сегодня столько горя; и еще с боевой яростью раздувались ноздри и горели сумасшедшим задором глаза.
— P-раз! Есть!
Как пружина, Рома вскочил на ноги. В его правой руке, крепко схваченная за загривок, — висела кошка. Она только беспомощно шевелила лапами — защищаться она не могла.
— Гнусная тварь, — шептал Рома, — сейчас я тебе покажу, как жрать объекты научной работы… может, я и сам готов был бы съесть эту замечательную сметану. Но не ел, хоть и имел на это полное право. А ты… негодница, сейчас я тебя…
Кошка только выгибалась и конвульсивно двигала лапами. И совсем неизвестно, что сделал бы с ней разъяренный исследователь, если бы не услышал сзади ласковый, приятный голос, укоризненно говорящий ему:
— Что это вы делаете, Рома? Ведь этой бедный кошечке, наверное, довольно неприятно находиться в таком состоянии…
>— Что это вы делаете, Рома?
Рома замер на месте. Да, это была Рая. Очаровательная золотоволосая, синеглазая Рая смотрела на Рому, на кошку — и лицо ее становилось все печальнее.
— Что вы делаете, Рома?.. Ах, бедная киска, что случилось?
— Видите, она, эта дря… нет, я не это хотел сказать… эта тварь съела мою ряженку, — пробормотал Рома, не выпуская из рук кошку, которая именно в это мгновение жалобно мяукнула.
— Она скушала сметану? А что же, по вашему мнению, ей железяки кушать, или, может, катушки с генератора? Кошки любят именно молоко, сметану и прочие молочные блюда, — спокойно, с железной логикой ответила Рая. — Давайте ее сюда.
— Но…
— Никаких «но». Давайте сюда кошку, — приказала Рая.
И, хотя в Роме бушевали бури и штормы ярости на мерзкую грязную животину, хоть и был он оскорблен предыдущим отношением к нему голубоглазой красавицы, — но руки его покорно протянули к Рае кошку. А губы смогли лишь предупредительно прошептать:
— Только бы она не поцарапала вас, Рая…
Однако, Рая уже не слушала его. Она держала кошку на руках, она гладила ее.
— Бедная моя кошечка… скушала плохую заплесневелую ряженку… И откуда ты взялась здесь?.. Видимо, через окно влезла… тебе холодно? О, мы сейчас согреем тебя.
Быстрым движением Рая повернулась к Роме:
— Включите генератор.
— Но… — заикнулся было Рома.
— Кажется, я просила вас что-то сделать? — гордо спросила его Рая.
И Рома покорно включил генератор.
Фиолетовым светом засияли лампы, в воздухе разлился знакомый запах озона. Генератор заработал.
Рая поднесла кошку к кассете и посадила ее там:
— Садись, садись, — приговаривала она, — здесь тебе будет тепло и приятно. Садись, кисонька…
Кошка спокойно села. И действительно, ей, видимо, было достаточно приятно в теплых лучах генератора. Ведь сейчас генератор излучал волны, которые не жгли, не были очень горячими, а только грели — именно такие волны нужны были Роме для его сметаны.
— Рома, смотрите, она умывается! — воскликнула Рая.
Действительно, кошка умывалась. Она словно со времени своего рождения привыкла сидеть под лучами ультракороткого генератора. Она ласково мурлыкала, она намывала себе лапы и бока.
— Не повредит ли ей, Рая, слишком долгое пребывание под лучами? — робко спросил Рома.
Рая оглянулась на него:
— Интересно бы мне знать, кто из нас двоих биолог, вы или я? — язвительно спросила она: — И вообще, что может понимать пищевик в биологических делах? Сиди, сиди, кисонька, он ничего не понимает…
Рома отошел. Никогда-никогда Рая не будет относиться к нему с такой благосклонностью… Что ж, ничего не поделаешь… он с головой окунется в науку, он забудет про свою несчастную любовь… он даже больше не будет обращать вообще никакого внимания на Раю; вот что…
— Рома…
Нет. Он не будет обращать внимания. Нет!
— Ро-ма…
Пусть зовет. Нет, он занят, он не…
— Ро-ома…
— Простите, Рая, я не слышал… из окна, знаете ли, такой шум идет…
Рома, Рома, где твоя мужская гордость?.. Нет ее, потому что вот уже ты у Раи, вот уже ищешь, чем бы угодить ей…
— Смотрите, Рома, мне кажется, что кошка просто на наших глазах делается пушистее…
— Что?
— Она становится все более пушистой! Смотрите!
Это становилось совершенно невероятным. Серая шерсть неизвестной бродячей кошки медленно распушалась. Она становилась блестящей, густой и гладкой. Казалось, это была уже совсем не та кошка, что сидела в дальнем углу, и была тощей и потрепанной. Это сидела — сытая кошка с блестящей густой шерстью, в которой отражались солнечные блики из окна.
