- Поднимись повыше, дорогой! - крикнула миссис Корпусти с несокрушимой верой в способности своего божества. - Ты ломаешь цветы.
Она говорила так, как будто речь шла о простой просьбе не ходить по траве, а не о том, чтобы взмыть в воздух метра на полтора, не меньше.
Мистер Корпусти поднялся выше. И вдруг заорал:
- Скорее! Ловите меня! Сейчас упаду!
Мы ринулись к нему, и, слава богу, у меня хватило ума особенно не спешить, так что ловить пришлось в основном Кларенсу. А поймать Корпусти - дело не из легких.
- Ох, тяжело, - пропыхтел Корпусти, когда мы извлекли Кларенса из клумбы.
Кларенс, понятное дело, был с ним согласен.
- Вам надо еще потренироваться, - сказал я взволнованно.
- Да, только вот загвоздка: я пока вынужден закрывать глаза, чтобы сосредоточиться, и поэтому не вижу, куда лечу. А я не хочу ненароком залететь в сад к Маллинсам и выдать свой секрет раньше времени.
Мы решили проблему с помощью веревки, закрепив один конец на Корпусти, а другой на дереве, сами же уселись внизу и с пылом принялись обсуждать все случившееся, пока Корпусти, подобно привязному аэростату, то и дело взмывал в воздух, совершая небольшие тренировочные полеты. Миссис Корпусти, которая теперь воспринимала необыкновенное достижение мужа как нечто само собой разумеющееся, спокойно продолжала вязать и только иногда вставляла:
- Не задень герань, дорогой! Не залетай слишком высоко, Генри! Соседи увидят!
К обеду Корпусти научился довольно прилично летать, не закрывая глаз. Для этого, как он нам потом объяснил, необходимо сосредоточиться на самой идее полета и двигать руками, как будто плаваешь. Приземления его, однако, оставляли желать лучшего. Очень скоро сад выглядел так, как будто пара эскадрилий британских ВВС совершила здесь вынужденную посадку.
Мы с Кларенсом остались на обед и за бутылкой шампанского, откупоренного в честь великого события, учредили, пока неофициально, компанию по эксплуатации Корпусти. Кларенс выдвигал всевозможные предложения: от продажи нашего подопечного Министерству обороны до его участия в цирковом турне, но в результате пришел к выводу, что единственно разумный вид деятельности - это публичные выступления. Но прежде надо найти авторитетного свидетеля, который бы выступил гарантом достоверности.
- Да, - согласился Корпусти, - и лучше бы какого-нибудь завзятого скептика. Таких, которые верят во все подряд, нам не нужно.
И он играючи, приподнялся сантиметров на десять над сиденьем стула, но мы попросили его больше так не делать: в одиннадцать утра - ладно, но после праздничного обеда уже чересчур.
Посовещавшись, мы остановились на кандидатуре сэра Джеймса Блейкера, который был хорошо известен своим неверием в то, что нельзя потрогать, увидеть или услышать, да и почти во все, что можно. Если бы нам удалось привлечь его на нашу сторону, то убедить остальных - дело плевое.
Мы отправились к сэру Блейкеру и в конце концов уговорили его (хотя настроен он был крайне скептически) прийти через четыре дня в сад Корпусти на демонстрацию полета. В оставшееся время Корпусти должен был практиковаться, и принялся он за тренировки с таким рвением, что к третьему дню уже скользил по воздуху в манере, средней между Питером Пеном и цеппелином.
Накануне встречи мы собрались за ужином в доме Корпусти, чтобы выпить за успех «Птицелюди лимитед». На наше счастье, миссис Корпусти уехала на несколько дней - весьма кстати, потому что ужинали мы довольно основательно. В частности, предвкушая завтрашний триумф, Корпусти выставил на стол несколько бутылок «Шато Лафет» и две бутылки портвейна «Доуз'04». Выпил он почти все сам, но не преднамеренно - просто за ним невозможно было угнаться.
Именно «Доуз» и был виноват в дальнейшем. Портвейн и новое ощущение всесилия вскружили голову Корпусти, и его понесло. Мы особенно не возражали до тех пор, пока он не принялся говорить о том, чтобы выйти на улицу и продемонстрировать миру свои способности, - и тут мы испугались.
- Подождите до завтра, - обеспокоено предложили мы с Кларенсом.
- Не нужно откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня, - ответил Корпусти с видом человека, открывшего тайну мироздания. - Покажем прямо сейчас. Ну-ка!
И он взмыл вверх в середине комнаты. Он даже не изменил положения - так и полетел сидя, поэтому эффект был комический.
- Спускайтесь, - крикнул Кларенс.
- Не-а, - ответил Корпусти, как расшалившийся ребенок.
С победным выражением лица он поднялся еще выше, стукнулся головой о потолок, забыл о своей силе воли и с грохотом рухнул на стол.
Мы вытащили его из-под обломков, а он ворчал:
- Как я упал! Как я неудачно упал!
Он все еще причитал, когда в комнату вошел испуганный слуга.
Хозяин велел ему идти спать и не беспокоиться. А у нас уже появилось неприятное предчувствие, что мы еще хлебнем горя с Корпусти.
- Вы сами виноваты, - строго заметил я, как только слуга, с неуверенной улыбкой на лице, вышел из комнаты.
- Ничуточки-нисколечки! Наверное, поскользнулся! - объявил Корпусти, и не успели мы его остановить, как он упрямо устремился к потолку - поискать банановую кожуру, которую, как он подозревал, кто-то легкомысленно там оставил.
