Чудесное превращение - [13]

— Да, прямо сгибаюсь под тяжестью работы. Готовлюсь к последним испытаниям.

— Каким таким испытаниям?

— Здесь, в отеле. В «Сент-Джонс» на работу не принимают первого встречного. Каждому, кто хочет занять приличную должность, нужно сначала сдать уйму экзаменов.

— Ты воспринимаешь все слишком серьезно. Разве так можно? Отдышись слегка, оглядись вокруг. Может, ты совсем не туда идешь?

— Туда, туда! И нет у меня времени на отдых. От этого зависит моя жизнь, моя судьба. Я просто обязана достойно показать себя на экзаменах…

— Понимаю. Я помню: ты не хочешь зависеть от семьи. Но это не значит, что твоя судьба поставлена на кон из-за каких-то там экзаменов.

— Я мало что знаю о своей судьбе. Но экзамены для меня очень важны.

— Иногда выход совсем рядом, а ты его не замечаешь, потому что карабкаешься на вершину, которая тебе совсем не нужна.

— Ты говоришь загадками.

— Понимаю, тебе сейчас ужасно трудно. И даже не с кем поделиться. Родителям ты сказать ничего не можешь, иначе они начнут вообще тебя отговаривать от работы. Место женщины на кухне. Так?

— Именно так. Ты первый, кто осознал весь трагизм моего положения.

— Но больше, — заявил Родриго, — тебе не придется страдать в одиночестве. Завтра твоя жизнь изменится.

— Нет, завтра ничего не выйдет, — проговорила Мэри, — завтра Кандис пойдет на вечеринку, я останусь в квартире одна и хоть смогу как следует позаниматься. Прости.

— Тебе не за что просить прощения. Наша завтрашняя встреча все равно состоится.

— Как же так? Я тебе объяснила, что…

— Я слышал. Завтра вечером я приду к тебе как настоящий друг, приготовлю ужин, уберу со стола и вымою посуду. А затем растворюсь в пустоте. Ты в это время будешь грызть гранит науки. Я сварю кофе, принесу его тебе и снова исчезну.

Она взглянула на него.

— И ты не будешь приставать ко мне с разговорами?

— Нет, конечно. Обещаю.

На следующий вечер, когда Мэри выходила из «Сент-Джонса», Родриго уже ждал ее. В руках у него были огромные пакеты. Он довез ее до дома и, едва Мэри отперла дверь, сказал:

— Занимайся тем, чем собиралась. А я пока буду готовить.

Прошло несколько минут, и он подал ей кофе, после чего снова отправился на кухню и принялся греметь посудой. Через несколько минут шум прекратился. Наступила тишина. Мэри пробралась на кухню посмотреть на всякий случай, там ли он еще.

— Кыш! Возвращайся к своим книжкам! — цыкнул он на нее.

Она рассмеялась и пошла обратно в комнату.

Через полтора часа ужин был готов.

— Мясо! — Мэри открыла крышку и с наслаждением повела носом. — Какой великолепный запах!

— Надеюсь, вкус тебя тоже не разочарует.

Мэри вдруг вспомнила кое-что. Когда-то ей приходилось есть нечто подобное.

— Ты был…

— У твоего отца. Это он дал мне рецепт. Сказал, что в свое время, когда ты была еще маленькой, сам готовил тебе мясо по старому испанскому рецепту.

— Я и забыла… Да, когда-то он был нежным…

— Видела бы ты его сегодня! У него прямо глаза заблестели, когда он начал мне рассказывать, как приготовить мясо так, как ты его любишь.

— Но ведь с тех пор прошло столько лет!..

— Возможно. Но он до мельчайших подробностей помнит, как готовил это восхитительное блюдо для своей любимой девочки. Так, погоди, сейчас будет десерт, приготовленный в соответствии с указаниями сеньоры Вальдес.

От неожиданности Мэри потеряла дар речи. Родриго пошел на кухню и вернулся с апельсинами в вине.

— Ты сказал… — нашла наконец в себе силы вымолвить Мэри, — что и мама?..

— Да, мы говорили с сеньором Вальдесом, он изложил мне свой рецепт, а за десертом послал к твоей маме. Мы пошли вместе. Похоже, она сказала ему, что ты пытаешься заставить меня ревновать. Поэтому и связалась с Максом. Твой отец решил, что я вознамерился завоевать твое сердце, и принялся меня отговаривать. Брось, сказал он, а то она вообразит о себе невесть что. Твоя мама велела ему не болтать чепухи.

— Мама? Велела папе? Не может быть!

— Может. Это только перед детьми твой отец корчит из себя начальника. На кухне же, стоит ей заговорить с ним, он едва под козырек не берет. Она лишь пальцем покажет, что ей нужно, и он тут же несется доставать из шкафа сковородки и чистить картошку.

Мэри улыбнулась. Она не поверила ни единому слову.

— Давай я посуду вымою, — предложила она.

— И не вздумай! Иди работай. Мы договорились, что кухня сегодня в моем полном распоряжении.

— Я так не могу. После великолепного ужина, которым ты меня накормил… Нет, это невозможно! Так тебя окружающие перестанут уважать.

— Я никогда не стремился завоевать уважение окружающих. Куда мне! — В его голосе слышалась печаль. — Всегда делал то, что скажет мама. Поди сюда, принеси то, пошел вон!

— Да неужели? Поверить не могу.

— Так оно и есть, — подтвердил он с невинным видом. — Я же до смерти боялся, что она меня накажет. Теперь мой братишка женился, и я выполняю указания его половины. А когда, не дай Бог, Хиль-Луис тоже решит, что жить не может без Марсии, мне вообще придет конец. Буду крутиться как волчок, не зная, кому угодить.

Мэри рассмеялась.

— Перестань хохотать. Это невежливо.

— Извини, ничего не могу с собой поделать. Ты такой душка! — провозгласила она и, не долго думая, обняла его.