Заповедные озера Белая заповедь и Черная заповедь славились своей глубиной, корягами и громадными щуками. Афанасий Жнивин решил поудить в Белой заповеди, где коряг было поменьше.
Быстро поймал на муху пяток красноперок, поставил жерлицы, насадив каждую рыбешку на крючок за спинку, и прилег на травку, поглядывая, как схватит щука. Щука — рыба жадная, прямо речной тигр, так и прячется в тростниках да речных подводных зарослях, высматривая добычу. Утенка увидит — хап утенка, хохулю заметит — хап зверька, не побрезгует и лягушкой. Увидит рыбку — и, не заметив, что она на крючке, цап ее, да и попалась.
Тут и начнет она со зла возиться. Хвостом бьет, пасть разевает, головой в куст лезет. Ну, Жнивин все эти повадки знал, сидел себе, покуривал и спокойно на рогульки жерлиц поглядывал. И его пес Жулик, знавший все охотничьи и рыболовные правила, лежал спокойно и прищуренным глазом тоже поглядывал на удочки.
И вдруг удилище, что стояло под кустом, сильно нагнулось, бечевка выскочила из зажима, и рогулька начала разматываться. Размотавшись до отказа, бечевка натянулась, как струна, а вода так и забурлила.
Афанасий схватил удилище, да погорячился — думал, как потянет, так щучку сразу и вымахнет. Но ошибся.
Леска лопнула, рыбак с размаху сел на берег, а из глубины озера до половины высунулась огромная щука, глянула на Афанасия Жнивина злыми глазами, лязгнула пастью и погрузилась обратно в пучину озера.
Поглядел незадачливый рыбак на Жулика, пес на него.
— Какую мы с тобой рыбу упустили-и! — протянул Афанасий.
Жулик даже отвернулся, как бы говоря: "Я тут ни при чем, но разве серьезные люди так щук таскают. Вымахивают рыбешек через себя только мальчишки".
Афанасий погоревал немного, надвинул на глаза старенький картузик, смотал жерлицы. Уж если первая щука в озере сорвалась, вторая ни за что не попадется. Такова примета.
Решил егерь попробовать счастья в соседнем озере. Недолюбливал он Черную заповедь. Что-то в этом темном озере было нечисто. Рыбаки в нем почему-то тонули. Было оно какое-то неприветливое. Но щуки в нем еще крупней, чем в Белой заповеди, пудовые.
Захватил он ведерко с живцами и осторожно подошел к крутым берегам глубокого озера.
И только настроил жерлицу, только забросил первого живца, веселенькую красноперку, как вода под берегом забурлила, как от пароходного винта, и какое-то чудовище, схватив рыбку, чуть не вырвало у него удилища из рук.
И началось: Афанасий тянет к себе — щука его тащит к себе. И еще неизвестно, кто сильнее. Крепкая леска напряглась, звенит, как струна. Жулик по берегу прыгает, лает. Чайки целой стаей налетели. Любопытствуют, громко кричат сверху, словно советуют, как лучше тащить.
Темная тень под водой так и ходит, так и вздымает волны. Несколько раз высовывалась наружу огромная зубастая морда и снова уходила в глубину, лязгнув зубами.
Наконец понатужился Афанасий — вымахнул добычу на берег. Громадная щука, стараясь снова попасть в озеро, делала прыжки, ходила среди высоких трав колесом.
Жулик бросился прочь, поджав хвост. Рыбак боялся подступиться — еще хватит зубастой пастью. Наконец утихомирилась. Подошел Жнивин, посмотрел в ее злые глаза и попятился: это была та же самая щука, которую он упустил в Белой заповеди. Из ее пасти торчал обрывок лески и якорек его самодельной работы.
Афанасий почесал затылок: уже не оборотень ли это?
Как может обыкновенная рыба попасться подряд два раза в разных озерах? Перекрестил ее — ничего, не исчезла, как привидение. Проколол он ее для верности осиновым колышком и, взвалив на плечо, пошел на Волчий остров.
"Председатель велел. Зайду, посмотрю, нет ли там ребят, а потом пойду на старый пчельник", — решил он.
Сзади бежал Жулик, довольно помахивая хвостом.
— Стой, тише! Не брыкайся, сети не порвешь, только больше запутаешься! — услышал Петя. Сквозь звон бубенчиков и колокольчиков до него донеслись собачий лай и чей-то смех.
Прекратив возню, он огляделся. Из кустов сбегались мальчишки и девчонки с веревками в руках. На голых шеях у них висели красные галстуки. Значит, это были те, кого он искал. Но вместо того чтобы обрадоваться, Петя ужасно рассердился.
— Стыд! Позор! Безобразие! Поймали вожатого, как перепела, и рады?
Какое радоваться! Ребята, увидев, кого они поймали, онемели.
— А мы думали, это Неходихин вслед за Жнивиным крадется, — сказал лобастый паренек, распутывая Петю.
Тут Петя увидел бывшего барского егеря.
— Почему Неходихин? Откуда взялся Жнивин? Где я крался?
— Под корытом-то было не видно.
— Под корытом? Так это вы мне шест подсунули? Но как же вы сами не увязли в трясине? — Петя встал, принял бодрый вид.
