Чудеса в Гусляре - [9]

Твердый песок за спиной. Больше рисковать нельзя. Никаких движений вперед, - только назад, к берегу.

Павлыш попробовал поднять руки. Это можно было сделать, но с трудом, песок был тугим и тяжелым. Павлыш попытался подгребать руками вперед, но лишь глубже ушел в жижу, и пришлось снова замереть, чтобы побороть вспышку паники, сжавшую мозг. Паника была иррациональна - тело, ощутившее близость гибели, начало метаться.

Павлыш переждал панику на борту. Он уже знал, что сильнее ее, он оставался на капитанском мостике - бунтари же бесцельно бегали по палубе и размахивали руками. И тут неожиданно ноги, пальцы ног, ощутили твердую почву.

- Великолепно, - сказал Павлыш, успокаивая бунтарей и трусов, гнездившихся в его теле. - Я же вам всегда говорил, что эта трясина не бездонна. Обычная яма. Мы стоим на дне и теперь спокойно и неторопливо пойдем обратно.

Сказать было легче, чем сделать. Песок не хотел отпускать Павлыша и тянул его вниз, в глубину, дно было скользким и ненадежным. - Но Павлыш все-таки сделал шаг вверх по склону ямы и, сделав его, понял, что он чертовски устал. Особенно мешал груз жижи. Почему-то представился водолаз, медленно идущий в глубине…

- Стойте, - сказал Павлыш. - Мы догадались.

Через минуту правая рука пробилась сквозь песок и нащупала кнопку подачи воздуха. Павлыш выжал ее до отказа и не отпускал, пока воздух, сдавливавший горло, грозящий выжать из орбит глаза, останавливающий сердце, не наполнил скафандр настолько, что следующий шаг наверх дался значительно легче…

С Павлыш отпустил кнопку подачи воздуха лишь тогда, когда вылез по пояс из зыбучего песка и, стерев свободной рукой грязь с шлема, увидел огонек. Тот горел.

4

Павлыш долго сидел на берегу, вытянув ноги и позволяя волнам накатываться на них. Он улыбался, не мог не улыбаться и несколько раз поднимал руки, чтобы убедиться, как им легко и свободно живется на воздухе.

Река текла в море так же спокойно, как и раньше, и совершенно невозможно было угадать место недавнего заточения. Песок разгладился, смирился с потерей пленника - ждал новых жертв.

Но главная задача так и не была решена. Река преграждала дорогу, и реку следовало перейти, чтобы продолжить путь по ровному берегу, начинавшемуся снова в каких-то ста метрах от Павлыша.

Отдышавшись, Павлыш поднялся и пошел по песку к кустам. Раковинки трещали под башмаками, и шорохи впереди, треск ветвей, писк приближались, становились все явственней. У самой кромки кустарника Павлыш остановился, вспомнил, что в пистолет мог набиться песок. Вытащил, провел рукой по стволу. Ствол был чист.

Павлыш шел, держась подальше от щебечущей, безобидной на вид речки, поднялся на невысокий холм и остановился перед стеной кустов. Кусты протянули навстречу колючки и сухие ветви, они стояли тесно, словно воины, встречавшие врага. Павлыш попытался раздвинуть кусты, но ветви цеплялись колючками друг за друга, пришлось пожалеть, что не надел перчаток.

Провозившись несколько минут у стены кустов, тщетно стараясь отыскать в них лазейку, Павлыш с отчаяния полоснул по ним лучом пистолета. Луч прорезал в кустарнике узкую щель, поднялся белый столб дыма, и кусты настороженно затихли. Павлыш включил шлемовый фонарь и увидел, как кустарник - единое целое - залечивал рану, как тянулись через щель пальцы ветвей, когти колючек, осыпались на землю мертвые сучки и на их месте вырастали свежие побеги.

Луч фонаря привлек тварей, и Павлыш впервые увидел, как вылетают они из кустарника сквозь возникающие в непроницаемой стене отверстия, которые исчезают вновь, будто захлопывается дверь.

Павлыш выключил фонарь и отступил, отмахиваясь от тварей, стучащих прозрачными крыльями по шлему и заглядывающих в глаза.

Он вернулся к берегу. Прямой путь через реку не годился. Сквозь кусты не пробиться и не добраться до такого места выше по течению, где нет зыбучих песков. Возвращаться нельзя. Оставался третий путь - по морскому дну. Он не сулил удовольствий, но выбора не было. Павлыш вступил в воду.

Дно понижалось полого, волны стучали по ногам, отталкивали к берегу и чуть светились, очерчивая силуэт любого предмета, попавшего в воду. Павлыш медленно переступал по твердому дну, стараясь держаться у края выступающей дельты. Вскоре пришлось зайти по пояс, - движения стали плавными и неловкими, словно во сне. Где-то метрах в пятидесяти от берега дно неожиданно ушло из-под ног, и Павлыш был вынужден погрузиться в воду с головой. Плыть он не мог - скафандр был тяжел хотя, к сожалению, не настолько, чтобы подошвы надежно припечатывались ко дну. При каждом шаге Павлыш терял равновесие, его тянуло кверху, но, как назло, не удавалось нащупать башмаками никакого камня, чтобы взять его в руку, увеличить свой вес.

Фосфоресцирующая живность прыскала в стороны от неуклюжего человека. Под водой было темно, и Павлыш включил фонарь, чтобы не сбиться с пути. Справа был песчаный откос, уходивший кверху, - край дельты, слева дно опускалось ступеньками. Течение речки ощущалось здесь явственно - воды давили в бок, гнали в глубину и видно было, как по дну передвигались струйки песка, уносимые течением.