Чудеса в Гарбузянах - [11]

— Не найдут, — убежденно сказал Сашка Цыган. — Раз мы не сразу нашли, никто нас тут не найдут.

— Ага, — сказал Марусик, и в голосе его было не столько радость, сколько спрятанной грусти.

Журавль мялся, переминаясь с ноги на ногу. Ему не хотелось расставаться с друзьями.

— А может… может, давайте грибы поищем, — несмело предложил он.

— А что, давайте, — поддержал Сашка Цыган. И пошли ребята за грибами.

Тот, кто собирал когда-нибудь грибы, знает, какая это заразительная штука, — только начни. И как это успокаивает. Все мысли из головы — фить! — и нету. Все чувства из сердца — прочь. Ни о чём не думаешь. Одно только на уме гриб! Где ты, голубчик, прячешься — то ли этим приподнятым опавшим листом, то ли под этою кучкой хвои? А когда улыбается удача тебе, ты уже ничего не слышишь, ничего не видишь, не замечаешь. Голову к земле и — как пёс охотничий.

Сегодня ребятам везло, как никогда. А когда везет, и время летит как на крыльях. Солнце уже повернулось на вечерний круг, когда они опомнились. Грибов у каждого — полные сумки.

— Что с ними делать? — пожал плечами Сашка Цыган, когда подошли к шалашу.

— Может, пусть Журавль домой заберёт, — сказал Марусик.

— Нет! Нет! — замахал руками Журавль. — Я и свои вам оставлю. А то сразу поймут, где я был. И вас начнут искать в лесу.

— О! Правильно! Разумно! — похвалил его Сашка Цыган. — У тебя иногда котелок варит.

— Вы их посушите, — посоветовал поощренный похвалой Журавль. — На ветки поразвешивайте, как это белочка делает.

— Остановись, — сказал Цыган. — У меня уже не хватает слов, чтобы расхваливать твой ум. Не утомляй меня. Иди уже домой. А то сорвёшь нам всю операцию.

Журавль скривился, словно у него болели зубы.

— Иди! — повторил Сашка Цыган. — А то стемнеет, самому будет страшно идти.

— Вы уж тут осторожно… С волками и медведями не задирайтесь, — пошутил на прощание Журавль.

После того, как он ушёл, Сашка Цыган и Марусик какое-то время молчали, потом Цыган Сказал:

— Мне тут нравится. Никто не упрекает, не издевается.

— Ага, — без особого воодушевления кивнул Марусик.

— Пусть!.. Пусть они теперь делят эту машину… Хоть пилой режут. Я её, пусть теперь меня хоть упрашивают, не хочу.

— И я, — уже совсем искренне подхватил Марусик.

В лесу темнеет быстро. Только зашло солнце, и — не успеешь оглянуться — хоть глаза выколи.

Сашка Цыган хотел зажечь костёр, но Марусик горячо запротестовал:

— Нет! Нет! Еще страшнее будет. Давай спать укладываться. Цыган не стал настаивать.

Завернувшись в одеяла, они лежали в полной темноте, ожидая сон. Но сон не приходил. Где-то недалеко треснула ветка. Что-то вроде ухнуло…

— Что… что это? — прошептал Марусик. — Хо… ходит кто-то…

— Да нет. Спи.

— Ох! Пропадём мы тут ни за понюшку табаку.

— Да ну тебя! — Сашка Цыган старался шептать бодро, но у самого мелко дрожало возле пупка.

Что не говорите, страшно ночью в лесу.

То ли инстинкт далёких доисторических предков просыпается (когда в любой момент можно было ожидать нападения саблезубого тигра, или пещерного медведя, или еще кого-то). Но даже взрослый неуютно чувствует себя ночью в лесу.

Поэтому я целиком понимаю наших героев.

Когда долго не спишь, как — то утрачиваешь чувство времени. Кажется, прошёл час, а прошло всего лишь пять минут. И наоборот…

Цыган не мог бы сказать сколько прошло времени. Но вдруг… Послышались шаги. Мигнул свет фонарика. И… В шалаш кто-то заглянул.

— А-а, старые знакомые! Привет!

У Цыгана перехватило дыхание, словно кто-то холодными пальцами сжал горло. Это был незнакомец…

— Ну, как? Теперь убедились?.. То-то же…

«Нет! Нет! Не хочу! Хватит с меня…» — мысленно закричал Сашка Цыган. Но незнакомец услышал его.

— Ну, это уже твоё дело. Не хочешь — не надо. Можно и отменить. Ну, спи, спи! Только не забудь утром передать волшебный талисман другому…

Свет фонарика погас. Незнакомец исчез.

Сашка Цыган словно полетел в черную бездну. И сразу проснулся.

Лес был наполнен птичьим гомоном. Где-то вверху, просто над головою, лекарь-дятел старательно выстукивал сосну. Солнечная паутина опутала вход в шалаш.

Сашка Цыган не мог даже сообразить, то ли приснилось ему, то ли действительно заглядывал в шалаш незнакомец. Настолько чётким было воспоминание о нём, настолько явственно слышался его голос.

«Нет, наверно, таки сон», — решил он.

Мальчик вылез из шалаша. Утренний лес был такой красивый и весёлый, что ночные страхи представлялись теперь просто странными и смехотворными.

«А даже если и заглядывал ночью? Ничего страшного. Он же ничего плохого не делает. Даже наоборот. Чего же бояться».

И таинственный незнакомец уже казался ему даже симпатичным.

Проснулся и Марусик. Из шалаша высунулась его взлохмаченная голова. Глаза смотрели испуганно.

— Привет! — весело сказал Сашка Цыган. — Вылезай. Завтракать будем.

Он уже разжигал костёр. Нигде так вкусно нельзя поесть, как утром в лесу. Ребята слопали чуть ли не половину сумки еды.

— Интересно, как там наши старики, — улыбнулся Сашка Цыган.

Марусику захотелось вздохнуть, он едва сдержался. Он очень переживал.

«Мои, наверно, глаз не сомкнули. Папа курил целую ночь, хоть три года, как бросил. Он, когда очень волнуется, всегда закуривает. И потом ему плохо. Мать корвалол пила и плакала…»