Чудеса и кошмары - [17]

Проходя сквозь толпу к выходу из дворца, старуха задумчиво посмотрела на Аврору и пошла дальше. Аврора от взгляда старухи почувствовала, словно её душу пронзило копьём. Когда старуха, которая была больше похожа на злую колдунью, чем на просвещённую, хлопнула огромной дверью выхода из дворца, все так и вздрогнули от осознания её пророчества. Кто-то из простых людей даже не сдержал слёзы, но тут из-за трона выскочила самая юная их просвещённых — Алла, — и сказала, стоя прямо рядом с императором и его родными: «Любое проклятье может обернуться великой удачей, даже если сам Бог проклинает вас. Это будет вам моё благословение» — и нажала кнопку на рукаве, окутав себя и императорскую семью фиолетовыми бликами, похожими на птиц. «И услышьте же моё пророчество — нет такого будущего, которое нельзя было бы исправить себе в угоду, как нет такого зла, которое не принесло бы пользу кому-нибудь. Вы сможете выжить, если найдёте в себе силы понять мои слова и, если шансы ваши и жены вашей не столь велики, то ваша дочь поймёт и в худшем случае она лишь будет в состоянии глубокого сна от травмы головы, но это будет не смерть. И чем раньше врач найдёт её, дабы спасти, тем раньше она оправится, но до тех пор быть ей в состоянии комы. А жизнь её будет в ваших руках до тех пор, пока жители этой страны и слуги дворцовые вас не бросят в почитании» — сказав последние слова, Алла откланялась, видя, что со слезами на глазах император благодарит её. Так церемония подошла к завершению, и все начали расходиться, чтобы подремать от усталости.

Ночь, 2:00. Этой ночью Бекеле снился, как всегда, привычный уже для него сон, в котором он гуляет по зелёному полю, где изредка встречаются деревья. Бекеле, как обычно, побрёл в произвольном направлении и смотрел на небо. «Ладно хоть тут облака есть, а то было бы совсем тоскливо» — размышлял он. Деревья этой местности Бекеле использовал ориентирами и знал всю местность уже от и до, потому что этот сон видел каждой ночью.

Бредя по полю, он вспоминал и анализировал свои впечатления от стран, в которых уже побывал за время своего путешествия. Сначала он был в США и был там не долго — не более трёх месяцев. Во-первых, потому что жизнь там для него была очень дорогой, а хоть сам Бекеле в Эфиопии не считался бедным, а скорее даже наоборот, потому что у него там были свои земли, где производились такие продукты как чай, кофе, цветы, овощи, сахарный тростник и различные специи. На доходы от продаж урожая Бекеле и путешествовал, однако те, кто работал на его земле не могли себе этого позволить. Он разрешал своим работникам работать и на участках других собственников, потому сам не мог платить им больше. В США он понял как тяжко жить тем, кто работает на его земле. Здесь он мог позволить себе только самую дешёвую и разваливающуюся на глазах квартирку в Нью-Йорке, не потому что у него не было денег, а потому что жить в отеле было все-таки дороговато, учитывая, что он планировал путешествовать не меньше года на имеющиеся у него деньги. Нормальную квартиру ему отказывались сдавать просто потому что он чёрный и не американец. И даже впечатления от американских небоскрёбов, ухоженных улиц и архитектуры великолепного города не сгладили этот осадок. Приехав же в Россию, несмотря на множество недостатков, Бекеле был удивлён относительному гостеприимству к себе, а вот кавказцев называли чурками и избегали. Бекеле не мог не поинтересоваться почему и как-то спросил одного москвича. Тот ему и объяснил, что ни представители негроидной расы, ни эфиопы в России чурками никогда и не считались. И даже более уроженцы ближнего востока и Азии тоже не считаются в России чурками. Затем москвич объяснил Бекеле, кого же считают русские чурками: «Это в основном выходцы с Кавказа чурки у нас, да и то не все, а те из них, кто уже морально человеческого облика лишён стал. Так что ты не удивляйся». В Москве Бекеле видел и посещал, помимо вокзала и метро, где и завёл с москвичом о чурках короткую беседу, множество мест: Красную площадь, Московский Кремль, Храм Василия Блаженного и Большой Театр. Из всех этих мест Кремль ему приглянулся больше всего. Он представлял собой крепость в центре Москвы с золотыми куполами, а те, что конусообразные были с красными звёздами на самой верхушке понравились ему больше всего. В центре располагались огромные здания с более поздней архитектурой. Бекеле насчитал двадцать башен совершенно разной архитектуры, но внутрь он не заходил, потому что немного неловко почувствовал себя, ловя на себе косые взгляды некоторых русских.

Воспоминания Бекеле прервал парень лет шестнадцати, шагающий во встречном по отношению к нему направлении по тому же зелёному полю. Бекеле был удивлён: «Вижу этот сон более двух лет и ни разу не встречал здесь людей!» — он побежал навстречу к юноше. Юноша тоже шел навстречу к Бекеле, а когда они оба подошли друг к другу он сказал ему: «Отлично. Тебя я и искал. Ты знаешь мужчину по имени Иван?». Бекеле удивился ещё больше: «Да, я его знаю. А ты собственно кто?». Юноша немного попятился и произнёс: «Да я просто программист и ищу проход в Главный Центр, а тут этот недотёпа бродит. Горит, мол, ищу отсюда выход. Может ты ему поможешь, раз вы знакомы?» — юноша, сказав это, почесал затылок. Одет юноша был просто — спортивное трико, белая рубашка и толстовка, да и сам по себе худощав. Бекеле спросил: «Где ты его видел?». Естественно, у Бекеле было ещё множество вопросов к этому пареньку, однако, вполне осознавая, что это сон, он не стал спрашивать ничего больше. Юноша начал показывать направление: «Он идёт прямо там. Иди прямо в этом направлении, не сворачивая никуда и встретишь его». Так как Бекеле было все равно, в какую сторону ему идти по чистому зелёному полю в собственному сне, он поблагодарил юношу и пошёл.