Чудеса Антихриста - [19]

VI. Миссия дона Маттео.

Однажды в послеобеденное время дон Маттео, настоятель церкви, надел тщательно вычищенные башмаки, новую сутану и расположил свой плащ красивыми складками. Лицо его сияло, когда он проходил по улице; и он благословлял женщин, сидящих за прялками у дверей домов, таким нежных движением руки, словно он раздавал им розы.

Через уличку, по которой шел дон Маттео, было перекинуто, но крайней мере, семь арок, как будто каждый дом хотел соединиться с тем, который стоял напротив него. Маленькая и узкая, она извивалась в гору, представляя из себя наполовину лестницу, наполовину улицу. Сточная канава всегда была переполнена, а под ногами валялись апельсиновые корки и капустные листья, о которые легко было поскользнуться. На веревках снизу доверху висело белье. Развеваемые ветром мокрые рукава рубашек и тесемки передников задевали по лицу дона Маттео. И при этом сыром, противном прикосновении дону Маттео казалось, что его гладит по лицу покойник.

Уличка заканчивалась небольшой мрачной площадью, где дон Маттео и остановился перед одним старым домом. Это было большое четырехугольное здание, почти без окон. В него вели две большие лестницы с широкими ступенями и две огромные двери с тяжелыми запорами. Стены были из черной лавы, а кирпичный пол лоджии весь зарос плесенью и так густо был покрыть паутиной, что даже проворные ящерицы с трудом пробирались между ней.

Дон Маттео с такой силой постучал дверным молотком, что раздался гул. Из всех домов по соседству начали выглядывать женщины и переговариваться между собой. А прачки у фонтана на площади приостановили свою работу и стали шептаться и строить догадки.

— Что здесь надо дону Маттео? — говорили они. — Зачем дон Маттео стучится в двери старого дома, где водятся привидения и где никто не решается жить, кроме чужой синьорины, отец которой сидит в тюрьме?

Но Джианнита, наконец, отворила дверь и повела дона Маттео по длинным коридорам, где пахло сыростью и плесенью. В некоторых местах в полу не хватало камней и сквозь отверстия виден был подвал, по земляному полу которого стаями бегали крысы.

Пока дон Маттео шел по старому дому, хорошее расположение его исчезло. Проходя мимо лестниц, он недоверчиво косился на них и вздрагивал при малейшем шуме. Его охватило беспокойство как бы от предчувствия несчастья. Дон Маттео вспомнил маленького мавра в тюрбане, который, по рассказам, появлялся в этом доме, и хотя он и не видел его, но все-таки чувствовал его присутствие.

Наконец, Джианнита отворила одну из дверей и ввела священника в комнату. Стены были голые, как в конюшне, постель тощая, как у монахини, и, кроме того, над ней висело изображение Мадонны, стоившее не больше трех сольди. Настоятель стоял и смотрел на маленькую Мадонну, пока слезы не выступили у него на глазах.

Пока он так стоял, в комнату вошла синьорина Пальмери. Она держала голову опущенной, а движения ее были так медленны, словно у тяжело больной.

Увидя ее, настоятель сильно смутился, и ему захотелось сказать ей: «Мы встречаемся с вами, синьорина Пальмери, в необыкновенно старинном доме. Вы изучаете здесь мавританские надписи или исследуете мозаики в подвалах?» Он не мог себе представить, чтобы эта благородная синьора была так бедна.

Он не мог понять, как она может жить в доме маленького мавра.

Он решил в душе спасти ее из этого дома с привидениями и от бедности. В этом деле его поддержит добрая Мадонна.

Потом он сказал синьорине, что пришел к ней по поручению дона Ферранте Алагона. Дон Ферранте открыл ему, что она отвергла его сватовство. Но почему? Разве она не знает, что дон Ферранте самый богатый человек в Диаманте, несмотря на то, что он беден на вид и сам стоит в лавке? Дон Ферранте принадлежим к старинному испанскому роду, весьма уважаемому как на родине, так и в Сицилии. И ему еще принадлежим большой дом на Корсо, которым владели его предки. Она не должна отказывать ему.

Пока дон Маттео говорил, он увидал, что лицо синьорины побледнело и окаменело. Он испугался, говорить ли ему дальше. Он боялся, что она лишится чувств.

И, действительно, она отвечала ему, сделав над собой страшное усилие. Казалось, слова не хотели сходить с ее уст. Ей было страшно произнести их.

Она вполне понимает, сказала она, что дон Ферранте хочет знать, почему она отклонила его предложение. Она была очень тронута и очень благодарна ему, но она не может быть его женой. Она не может согласиться, потому что вместо приданого она принесет в дом бесчестие и позор.

— Если вы выйдете замуж за Алагона, дорогая синьорина, — сказал дон Маттео, — то вам нечего бояться, что будут спрашивать, откуда вы родом. Это старинный, древний род. Дон Ферранте и его сестра, донна Элиза — самые знатные особы в Диаманте, хотя они потеряли свои родовые поместья и вынуждены заниматься торговлей. Дон Ферранте знает, что брак с вами не омрачит славы его имени. Вам не надо беспокоиться об этом, синьорина, если только это единственное препятствие с вашей стороны.

Но синьорина Пальмери повторяла все то же. Дон Ферранте не может жениться на дочери преступника. Она сидела бледная, в отчаянии и, казалось, хотела приучить себя произносить эти ужасные слова. Она говорила, что не хочет втираться в семью, которая будет презирать ее. Она заставила себя говорить это спокойно и твердо, без дрожи в голосе.