Чтобы мир знал и помнил - [13]
Несмотря на неудавшиеся попытки обнародовать ПСМ, складывающаяся политическая ситуация играла на руку Бразолю. В 1919 году страна была объята «красным страхом» перед большевистской идеологией, которая могла проникнуть в США и, найдя благодатную почву, прижиться. Американские «почвенники» постоянно напоминали, что большевистская революция в России отозвалась революционным подъемом в Венгрии и Германии и созданием III Интернационала, что большевизм орудует с помощью международного шпионажа и международного еврейского заговора и что американские радикалы и либералы ведут в обществе подрывную большевистскую работу. Единственно эффективным методом защиты страны казалось проведение превентивной кампании против политических радикалов, диссидентов и левых организаций, огульно подозреваемых в намерении разрушить американский образ жизни. В стране возникали сотни гражданских патриотических комитетов, выявлявших пацифистов, социалистов, юнионистов и т. п., а в штате Нью-Йорк работала комиссия сенатора Клейтона Ласка (в обиходе именуемая «ласковой комиссией») по выявлению подрывной деятельности среди американцев. Борис Бразоль в этой комиссии отвечал за «русский сектор», а именно русскоязычные газеты, русскоговорящие общественные организации Нью-Йорка и их документацию, в том числе новорожденное советское бюро. В своих отчетах он особенно подчеркивал, что в «русском секторе» Америки, как и в советском бюро, преобладают евреи. Его отчеты не повлияли на существование русских эмигрантских газет, но советское бюро было закрыто, его глава Людвиг Мартес выслан из страны, правда, с оговоркой, что никаких улик в том, что депортированный стремился к свержению американского правительства, не найдено.[25]
Несколько по-другому проявилось участие Бразоля в комитете сенатора Овермана, председательствовавшего в Конгрессе на слушаниях о большевистской пропаганде.[26] Бразоля не пригласили на слушания (он не был свидетелем революционных событий в России), но он передал комитету машинописный перевод ПСМ с сопроводительным письмом, в котором говорилось, что перевод сделан с экземпляра, принадлежавшего А. Ф. Керенскому и привезенного в США русским офицером, сумевшим оценить значимость книги. Ознакомившись с рукописью, комитет Овермана заказал шесть экземпляров оттисков для внутреннего пользования, передав по экземпляру генеральному прокурору, в госдепартамент и в военно-разведывательное управление, где снова, как и в 1918 году, дали прозорливое заключение: «Представленный материал оставляет впечатление подготовленного агентом-провокатором времен прежнего российского режима, вполне возможно использовавшего материалы, инспирированные католической церковью с целью распространения антисемитской пропаганды в преддверии погромов в Киеве и Кишиневе».[27]
Еще один машинописный экземпляр ПСМ оказался у Джорджа Симонса (с которым дружили и Хаутон, и Бразоль), пастора методистской церкви в Нью-Йорке, дававшего показания комитету Овермана. Для вящей убедительности сказанного преподобный сослался на «великую, но очень редкую книгу ПСМ, поскольку весь тираж ее был скуплен евреями Петрограда и Москвы». «Книга эта доказывает существование подлинной организации… Это антихристианская книга, она демонстрирует все, что делает эта тайная еврейская организация, чтобы парализовать христианские силы и в итоге зажать весь мир в своих тисках… и в ней подробно описаны их программа и методы, полностью соответствующие большевистским».[28] В подтверждение своих слов преподобный передал комитету составленный Бразолем список большевистских лидеров, уже известный миру.
Что же касается российских событий, свидетелем которых он был, д-р Симонс утверждал, что в октябре 1917 года Петроград кишел евреями-агитаторами с нью-йоркского Ист-Сайда, приехавшими помогать большевикам-евреям в их антихристианской борьбе (приезжих выдавало то, что они бойко говорили на идиш, но очень ломано по-английски), и не будь их, большевистское движение в России не имело бы успеха. Слушая преподобного, сенатор Оберман обронил: «Этого еще не хватало, чтобы большевистское движение зародилось у нас, а финансировалось немцами».
Для Бразоля и д-ра Хаутона выступление пастора было огромной удачей: после долгих закулисных интриг, доносов и самиздатских копий, ПСМ были названы во всеуслышание в Конгрессе. Общественность должна была ими заинтересоваться. Но пресса клюнула на то, что попроще и поскандальнее. На следующее утро нью-йоркские газеты вышли с громкими заголовками: «Д-р Симонс уверяет, что у власти в России стоят красные агитаторы из нашего города и что ответственность за большевизм несут в основном бывшие резиденты Ист-Сайда», «Д-р Симонс сообщил Сенату, что колыбелью большевистской революции является Ист-Сайд и что российский террор направляют из Америки», «Д-р Симонс уверяет сенаторов, что во всех ресторациях Ист-Сайда сидят анархисты».[29] Зловещий эффект заявлений преподобного пастора несколько сгладило только то, что в тех же нью-йоркских газетах в те же дни февраля 1919 года выступали госсекретарь Чарльз Эванз Хьюз, его предшественник Макаду, губернатор штата Нью-Йорк Альфред Смит, мэр города Хайлэн, отмечавшие воинские и гражданские заслуги евреев Америки.
