Что за чертовщину я сейчас прочёл - [11]

Мы прошлёпали по застоявшейся воде — я никогда не покупал непромокаемую обувь, потому что осознавал, что дождь перестанет идти в тот самый момент, как я это сделаю — и направились к главному входу, арочный кирпичный проём которого был частично заколочен чем-то, смутно напоминающим те самые доски, наспех прибитые ещё в 1961 году. Проём охранял бетонный снеговик: примерно шесть футов в высоту, руки из ржавой арматуры, верхняя половина покрыта плотным слоем птичьего дерьма. Глаза и рот представляли собой три неровные, размытые дыры в бетоне, придающие физиономии снеговика выражение ужаса и отчаяния. Слова «МИСТЕР СОСУЛЯ» были выбиты на его груди, будто эпитафия на особо эксцентричном надгробии. Талисман старой ледовой фабрики определённо видал и лучшие времена.

Дверной проём был достаточно широким, чтобы человек мог через него проскользнуть, но выглядел так, будто оставался нетронутым со дня моего рождения: никаких видимых признаков недавнего постороннего вмешательства всё ещё не было. Джон кивнул мне и я врубил айпод, на котором заиграла «Livin' on a Prayer» Бон Джови. Тед включил фонарик, прикреплённый к стволу его винтовки, и направил свет через дверной проём, медленно освещая внутреннюю обстановку. Он проскользнул внутрь, спешно оглядываясь в поисках кого-то, подстерегающего нас за дверью. Джон вошёл следом. Я прикрывал тылы, кликнув своим собственным фонариком.

Внутри пахло мокрой ржавчиной и недавно потухшей свечой. Над нами маячил целый ряд огромных обугленных приборов, будто после битвы роботов. Кругом — цистерны, трубы и шестерни, а ещё железные предметы футов в 15 высотой в форме вагонных колес, соединенных с желобами, предназначенные для доставки блоков льда размером с гроб сверху вниз. Все это было деформировано и искорёжено, металлические детали замерли в процессе падения, стекания или полного растворения в соответствии с разницей в их точках плавления. Я посветил над головой. Кирпич был фактически сжижен, а затем охлажден до состояния тысячи крошечных шипов, которые придавали окружающему пространству сходство с пыточной камерой. Я живо представил, как изогнутый потолок опускается, когда кто-то вроде палача в капюшоне дёргает рубильник.

Мы неуклонно пробирались вперёд, музыка эхом отзывалась в безжизненном пространстве. Слева от меня на мгновение вспыхнул свет — Джон закурил.

— Хорошо, мы здесь, пердун. Чё по чём?

Ответа не послышалась — во всяком случае, такого, который можно было расслышать сквозь настойчивые убеждения мистера Бона Джови в том, что мы должны довольствоваться тем, что имеем, и не имеет значения, получится у нас или нет. Мы продвинулись вперёд, Тед размахивал своим пушечным фонарём во всех направлениях, дабы осветить щели между выжженными приборами, где враг мог бы затаиться в ожидании. Мы миновали открытую дверь в пустую комнату, которая, судя по всему, раньше была чем-то вроде погрузочной площадки: на противоположном конце располагалась дверь размером с грузовик. Как сильно онемевают твои пальцы, когда ты целый день занимаешься погрузкой льда?

— Выйди туда, где мы сможем тебя видеть, ты, сукин сын! — произнёс Джон в пустоту, — Я должен быть в суде в восемь. Так что что бы ни было у тебя на уме, тебе лучше поторопиться.

— Ага, и мне нужно будет забрать Эми с работы в ближайшее время, иначе она будет вынуждена ехать домой с этим быдланом, который работает вместе с ней, и я думаю, что он почти наверняка попытается забраться к ней в трусики. Долгая история, но суть в том, что у нас нет времени тут проёбываться.

Телефон Теда зазвонил.

Эй, это сработало.

Он подал мне знак выключить музыку, а затем включил динамик.

Послышался голос маленькой девочки:

— Алло?

— Детка, мы здесь! Ты нас видишь? Я свечу фонариком.

— На колесе обозрения было так страшно! Я кричала, когда оно начало крутиться, и все лица исчезли. Мы идём смотреть на летающих козлов. Они дали мне лизнуть ящерку удачи, и мы ели хотдоги, которые аж вываливались из булочек!

— Мэгги, послушай меня! Я хочу, чтобы ты покричала для меня. Крикни что угодно, громко поплачь — что угодно, чтобы я мог тебя услышать.

Она повесила трубку. Тед выругался, попробовал позвонить снова, и снова, и снова…

Джон поднял руку.

— Тшш.

Мы все это слышали.

Слабый звук музыкального рингтона, который я опознал как песенку из недавно вышедшего в прокат диснеевского фильма. Он был о принцессе, которая должна была научиться быть независимой, или что-то типа того.

Звук исходил прямо из-под наших ног.

Три луча фонарей скользнули вниз, освещая пол перед нами. Впереди зияла щель, половые доски вырваны с корнем. Под ними виднелось пятно грязи, будто в свежевырытой могиле.

Тед упал на колени. Он начал копать голыми руками, отбрасывая землю назад, будто пёс, выкрикивая имя своей дочери.

Но как она могла позвонить из…

Примерно футом ниже он отыскал телефон.

Перемазанный грязью Тед отбросил его в сторону и продолжил копать.

Что-то двигалось в тенях, в земле. Рябило в комьях грязи, ёрзало у него в руках…

А затем исчезло, словно нырнув в землю, скрываясь от лучей света. Или, может, там изначально ничего не было.