Что я видел - [6]

Житков сделал рассказчиком самого Алёшу для того, чтобы пользоваться только понятными малышам словами (даже когда речь идёт об очень сложных вещах). Он мог проверять себя прямо на слух. «Всякое чуждое возрасту слово, — говорил он, — торчало и требовало замены».

Опираться Житкову было не на что. «Очень трудную форму я взял, — писал он, — от первого лица. И этому „я“ четыре года. Объясни метро — мозги вывихнешь. Тропинок по этим джунглям не проторено, и я рвусь целиной и уже ободрался достаточно».

Зимой 1937 года Борис Степанович заболел. «Я лежу, болен, — писал он сестре. — Не знаю, как дальше будет. Первый раз в зрелой жизни болею и с болезнями обращаться не умею».

Один литератор посоветовал Житкову лечиться голодом. И он начал голодать. Нетрудно представить, какой огромной воли требовал этот, по выражению Бориса Степановича, «факирский» метод лечения.

«Голодаю вот уже 21 день, — писал Житков знакомому художнику. — Вообразите, что голодовка нисколько не повлияла на мою работоспособность».

И ещё одну книжку для дошкольников написал он в это время — «Что бывало» — сборник коротких рассказов о разных случаях, смешных и серьёзных. «Вы не понимаете, — писал Житков писательнице Н.Л.Дилакторской, — какой исключительной трудности эта задача — писать эту хрестоматию».

Работал он и над давно задуманной книгой «История корабля». Работал до тех пор, пока болезнь не свалила его в постель. Рентгеновский снимок показал, что у Житкова рак лёгких. 19 октября 1938 года Борис Степанович умер. Он прожил всего пятьдесят шесть лет, а писательская жизнь его была совсем короткой — около пятнадцати лет. Но успел написать он так много и так талантливо, как редко кому удавалось.

Геннадий Черненко

Что бывало

Красный командир

Ехала мать в город с малыми ребятами в бричке. Вот въехали они уже в улицу, вдруг лошади чего-то испугались и понесли.

Кучер со всей силы вожжи натянул, совсем назад отвалился — ничего лошади не чуют, несут во весь опор, вот-вот бричка перевернётся.

Мать детей обхватила и кричит:

— Ой, держите, держите!

А прохожие в стороны шарахаются, к домам жмутся и сами кричат:

— Держите! Держите!

Навстречу возчик с возом сена.

Испугался возчик, скорей в сторону, чуть свой воз не опрокинул и кричит: «Держите! Держите!» А бричка несётся, лошади скачут как бешеные. Вот-вот бричка разломается, и все полетят на каменную мостовую со всего разлёта.

Вдруг из-за угла выехал красный командир на лошади. А бричка прямо на него несётся. Понял командир, в чём дело. Ничего не крикнул, а повернул своего коня и стал бричке наперерез.

Все глядели, ждали, что ускачет командир, как близко подлетят бешеные лошади! А командир стоит, и конь под ним не шелохнётся. Вот уж совсем налетает бричка — вдруг лошади опомнились и стали. Чуть-чуть до командира не доехали.

А командир толкнул коня ногой и поехал дальше.

Цветок

Жила девочка Настя со своей мамой. Раз Насте подарили в горшочке цветок. Настя принесла домой и поставила на окно.

— Фу, какой гадкий цветок! — сказала мама. — Листья у него точно языки, да ещё с колючками. Наверное, ядовитый. Я его и поливать не стану.

Настя сказала:

— Я сама буду поливать. Может быть, у него цветки будут красивые.

Цветок вырос большой-большой, а цвести и не думал.

— Его надо выбросить, — сказала мама, — от него ни красы, ни радости.

Когда Настя заболела, она очень боялась, что мама выбросит цветок или не будет поливать и он засохнет.

Мама позвала к Насте доктора и сказала:

— Посмотрите, доктор, у меня девочка всё хворает и вот совсем слегла.

Доктор осмотрел Настю и сказал:

— Если б вы достали листья одного растения. Они как надутые и с шипами.

— Мамочка! — закричала Настя. — Это мой цветок. Вот он!

Доктор взглянул и сказал:

— Он самый. От него листья варите, и пусть Настя пьёт. И она поправится.

— А я его выбросить хотела, — сказала мама.

Мама стала Насте давать эти листья, и скоро Настя встала с постели.

— Вот, — сказала Настя, — я его берегла, мой цветочек, и он меня зато сберёг.

И с тех пор мама развела много таких цветов и всегда давала Насте пить из них лекарство.

Мыло

Один мальчик всё хотел узнать, плавает ли мыло. Вот раз пришёл он на кухню. А на кухне стояло ведро, полное воды, а рядом новый кусок мыла. Оглянулся мальчик, видит: никого нет. Взял мыло, положил в воду и пустил. Мыло — юрк! И под воду. Испугался мальчик, что мыло утопил. Убежал из кухни и никому не сказал.

Все спать легли, и нового мыла никто не хватился.

Наутро мать стала самовар ставить. Видит: воды уж мало в ведре. Выплеснула всё в самовар да скорей по воду, чтоб самовар долить.

Вот сели все за стол, чтобы чай пить. Принесла мать самовар на стол. Кипит самовар. Все глядят — что за чудо! Из-под крышки пузыри пузырятся, и всё больше и больше. Глядь — и весь самовар в пене.

Вдруг мальчик заплакал и закричал:

— Я думал — оно плавает! — И рассказал, как всё было.

— Ах, — сказала мама, — это, значит, я с мылом воду в самовар выплеснула да свежей потом долила.

Отец сказал мальчику:

— Ты бы лучше в тарелке попробовал, чем в ведре его топить. А плакать нечего. Мне вот теперь без чаю на работу идти, а видишь — я не плачу.