Что вдруг - [27]

Художники русского зарубежья: Биографический словарь (1917–1939). СПб., 1999. С. 638).

50.

Упомянуты композиторы: Кунау (Kuhnau) Йохан (1667–1722), Скарлатти (Scarlatti) Джузеппе Доменико (1685–1757), Перголези (Pergolesi, Pergolese) Джованни Баттиста (1710–1736), Люлли (Lulli, Lully) Жан Батист (1632–1687), Рамо (Rameau) Жан Филипп (1683–1764), Пуньяни (Pugnani ) Гаэтано (1731–1798), Куперен (Couperin) Франсуа (1668–1733), Фишер (Fischer) Йохан (ум. в 1746 г.).

51.

Ср. отзыв, подписанный «Мих. Р.»: «Господин К.Вогак, ставивший эту пьесу, показал себя очень талантливым режиссером и сумел дать в сотрудничестве с художником Вл. Щепанским ряд в высшей степени интересных типов. Все исполнители играли живо и увлекательно, а господин Бегичев сверх того с успехом спел две итальянские песни. Музыка была в стиле остальной постановки. На рояли играл г-н А. Руднев» (Новая русская жизнь. 1922. 16 февраля); другой отзыв был подписан «Овъ»: «Нам, приученным долгими годами к натуралистическому театру, было немного странно видеть на сцене возродившиеся фигуры Панталона, Доктора, Бригелла, Арлекина и других непременных персонажей старой итальянской комедии. В упрек автору можно поставить недостаточно ясное развитие действия. Очень хороши и красочны были костюмы, выполненные по рисункам художника Вл. Щепанского, давшего подлинный театральный гардероб той эпохи. Режиссер К.А.Вогак весьма умело поставил позы и жесты, которые хотя немного отдавали буффонадой, но все же не выходили из границ итальянской комедии. Ensemble труппы был настолько хорошо составлен, что трудно выделить кого-либо из артистов. Все старались создать наиболее точно типы старой итальянской комедии, и надо сказать, что на фоне музыки старых мастеров (Люлли, Рамо, Перголези, Скарлатти и др.), очень удачно подобранной проф. А.Д. Рудневым, создали удивительно яркий, интересный и незаурядный спектакль. Необходимо отметить поставленный балетмейстером А. Сакселин “танец шутов”, прекрасно исполненный Оцко, Леагилье, Фроловой и Федоровой. Удачны сцены Панталона (Вл. Щепанский), Доктора (Г. Кузьмин) с Капитаном (А. Ларской) и комической дуэли Капитана с Принцем (А. Сакселин), Бригеллом (Н. Бегичев) и Арлекином (В. Красовский). Хорошо исполнили роли служанок Поскуэллы и Смеральдины г-жи Ленская и Оцко. Танец Принца был поставлен и исполнен г-ном А. Сакселин. По слухам антрепренер труппы Э.Фрейман собирается дать ряд спектаклей комедии “Плутни Бригелла” в Териоках (23.02), в Котке, Вильманстранде, Фредрихсгаме и Великим постом в Гельсингфорсе» (Новая русская жизнь. 1922. 22 февраля).

Петербург в поэзии русской эмиграции

Образ Петербурга, созданный (в своей, как правило, не осознающей себя совокупности) стихами эмигрантов первой и второй волны, предстает нам сегодня в стереометрии всех чувственных измерений.

Это – фонотека городских шумов:

И весело свищет паровичок.

(Михаил Струве).

С Невы далекие свистки.

Зовет куда-то жизнь. И зовы

Полны пронзительной тоски.

(Вера Булич)

Визжит на блоке дверь.

(Михаил Струве)

А на дворе удары лома,

Михайла-дворник колет лед.

(Вера Лурье)

Идет лейб-гвардия, идет Преображенский

Его Величества, в России первый полк!

Турецкий барабан уж бухает как пушка,

Рыкает диким львом могучий геликон.

(Сергей Шишмарев)

Мороженщик с грохотом прокатил

Ящик синей лазури.

(Михаил Струве)

Как с озаренных островов,

Под стук расшатанных торцов,

Летишь с подругой полусонной.

(Петр Бобринский)

Лишь изредка, чем ближе, тем звончей.

Сухих торцов проснется говор ломкий,

Когда на франтоватом лихаче

Промчится Блок с влюбленной незнакомкой.

(Д. Крачковский-Кленовский)

Это – застрявшие на ретине пятна:

А напротив казенка. Стена

Красной оспою испещрена.

(Михаил Струве)

Вороны летят наискось над Невой,

Скрываясь в морозном тумане;

Вдали показался маяк биржевой,

Плетутся извощичьи сани…

(Нина Гейнц)

Рвалась подняться ввысь, умчаться в вышину

Цветная гроздь шаров, надутых водородом.

(Сергей Шишмарев)

На Невском под дождем не умолкает шум…

В туманах наверху горят огни Омеги.

(Нина Рудникова)

Это – реклама склада часовой фирмы «Omega», находившегося в Пассаже, воспетая Петром Потемкиным:

Хлопья первого снега

засыпают панели.

Над Пассажем часы Омега

догорели, —

за что Блок и назвал его «свободный трубадур питерский, певец Шапшала, Оттомана и часов Омега»).

В Неве угрюмой ходит зыбко

В разводах нефтяных волна.

(Вера Булич)

Краснеют столбы на воде возле дачки,

На ряби – цветная спираль.

(Саша Черный. «Весна на Крестовском»)

В полдень на Невском жаркое лето,

Желтых небес тяжелая ткань,

Тени домов и дома-скелеты

И доцветающая герань.

(Софья Прегель)

У тебя были стройные трубы,

Как колонны ваятелей мудрых.

Завитками мохнатого чуба

Таял по небу дым чернокудрый.

(Эмилия Кальма)

Ведь память маленьких детей

Удерживает только вещи.

Следы ворон на берегу

И на безлистых ветках иней,

И четкость тени на снегу,

И самый снег лилово-синий.

А дальше море без границ,

И дымный силуэт Кронштадта…

(Евгений Шах)

Но сердце помнит благодарно

Виденье отроческих лет:

Снег вьющийся и круг фонарный,

На льду конька мгновенный след.

(Георгий Раевский)

Это – ароматы и миазмы города и окрестностей: