Что ты знаешь о любви? - [11]

— Вот черт! — Меня мигом сдуло на улицу. Я снова замечталась и проехала свой поворот. Теперь мне придется пронестись северным оленем три остановки обратно, а это значит, что снова явлюсь к началу планерки. В лучшем случае. Черт же меня дернул удариться в воспоминания! И этот Генка с его дурацкой рыбалкой! Какой нормальный человек поедет в такой холод морозить яйца? Сидел бы дома себе, а я бы тем временем нормально добралась до работы на машине.

Почти два полных шпагата, одна попытка сальто, грациозное падение на один бок и я уже стояла у входа в редакцию. И только оказавшись внутри, поняла, насколько мокрой у меня была спина от пота. И насколько сильно меня мучила отдышка.

— Ты опять проспала? — Снежана, моя подруга, стояла на лестнице с кипой документов в руках.

— Если бы, — прохрипела я, — дай воды, пожалуйста.

— Пупсик, времени нет, через минуту нам всем будут раздавать пиздюлину. — Снежа понизила голос. — Шеф рвет и мечет. Говорят, от него ушла его очередная девушка.

— Так у нас с ней контракт. — Недоуменно произнесла я. — И она должна быть в туре со своей книгой.

— Ага, если верить моим источникам, то наша Альбиночка сейчас на Гавайях с Архипенко.

— Да ладно, — я обомлела, — с ее агентом?

— Вот именно, — Снежа схватила мою куртку, — ой, все, Катюха, ахтунг.

— Кириченко! Измайлова! Какого лешего я вас наблюдаю здесь, а не в кабинете? — Прогремел на весь холл голос начальника.

— Уже аки горные лани бежим туда, — подруга потянула меня за руку.

— Что-то я вместо ланей вижу хромую косулю и местную сплетницу.

— Вадик не будь таким уродом с самого утра, — Снежана как ни в чем не бывало рассматривала свой маникюр, мне же хотелось спрятаться под плинтус.

— Снеж, ротик закрой, — Шеф подошел вплотную. — То, что ты моя сестра, еще не дает тебе права отгавкиваться при моих подчиненных. Ты, кстати, так же являешься одной из них. Дома хоть стаканы швыряй, но здесь перечить мне не смей. Ясно?

— Угу.

— Не слышу нормального ответа.

— Да, Вадим Алексеевич. — Девушка буквально выплюнула имя и отчество. А затем потащила меня дальше по холлу. При этом одаривая своего брата всеми известными эпитетами из набора бухого сапожника.

— Рад, что все на месте, — Вадим Алексеевич захлопнул за собой дверь и сурово обвел присутствующих взглядом. Это было первым предвестником плохих новостей. — Итак, кто мне скажет, почему я собрал вас в выходной день да еще и в преддверии праздника? Есть размышления? Ну чего молчим? А я вам так скажу, плохо работаем товарищи.

— Почему же? Продажи чуть ниже, но не критично. Не все еще перешли на электронные книги. — Отозвался наш экономист Дима. — Отчетность у меня на столе, могу предоставить.

— Я не за это. — Шеф ударил кулаком по столу и все вздрогнули. — Мы стали выпускать шлак. Почему мы отсеиваем нормальные произведения? Неужели все позабыли классику?

— Это уже не модно и скучно, — подала голос Аня из отдела рекламы. — Людям нужно что-то новое. Новый виток истории, новый слог. А всем этим Булгаковым пора занять свое пыльное место на полке.

— Вот. — Вадим Алексеевич начал краснеть от злости. — Из-за таких молодых персон мы и катимся в пропасть. Наш круг аудитории снизился до 20–30 лет! А что читать тем, кому за пятьдесят? Это что уже не люди? Или им уже ничего не надо?

— Мы ориентируемся на определенные запросы. Если мы откажемся от этой тактики, то потеряем свое место на рынке услуг. — Не сдавалась Аня. — К тому же, вы до сих пор поддерживали нас в этом. И, кстати, так называемый шлак «Ангелиниумс» вашей Альбины занимает первые места в рейтингах продаж. А это говорит нам о том, что мы на верном пути.

Зря, ой как зря она затронула эту тему. Я думала, что Вадим Алексеевич сейчас взорвется в буквальном смысле этого слова. И ему стоило немалых сил, чтобы сдержаться. Холодным, я бы даже сказала, арктическим голосом он обратился к Юре, нашему юристу:

— По поводу Альбины, можешь что-то сделать?

— Сложно, но можно. Попробуем ей предложить выплатить остаток гонорара и разойтись мирной дорогой.

— Если не согласится?

— В этом случае для нас не все так радужно. Она свою часть контракта выполнила, подкопаться не к чему. Если проиграем, придется выплатить огромную неустойку. И благодаря этому, мы влетим в минус. А если еще она и в прессу обратится… я даже не могу представить последствия.

— Никуда она не обратится. — Шеф потер переносицу и уже более уставшим голосом обратился к остальным. — Как вы все поняли, мы закрываем сотрудничество с Альбиной, а ее книгу снимаем с издания. Естественно, мы теряем часть аудитории вместе с ней. Нам надо найти другого достойного автора, который взорвет мир публицистики. С этого момента, каждая рукопись будет проходить через меня. Знаете почему? Потому, что я огорчен вашей работой и безалаберностью. Вы отправляете в утиль отличные рукописи, хотя одна из них, возможно, в будущем могла стать хитом. Но вы этого не увидели.

— И что делать редакторам? — Осторожно спросила Жанна. — И их помощникам?

— Я даю вам последний шанс. Усердно работайте, заманивайте авторов и работайте абсолютно со всеми возрастными группами наших читателей. Если после Нового года ситуация не изменится, я буду вынужден сделать кадровые перестановки. Возможно, даже кого-то уволить. Мне нужны результаты, вы поняли? Все свободны, кроме Измайловой.