Что ты натворил - [4]

— Криминалисты нашли отпечатки?

— Больше, чем надо. Входная дверь, стеклянный прилавок, полки, черный ход — им придется попотеть. Это канцелярский магазин за две недели до Пасхи. Мужик был занят.

Дон показал на камеру видеонаблюдения в углу под потолком.

— Есть запись?

Шон покачал головой:

— Камера передает на компьютер в дальней комнате. Системный блок пропал. Мы проверили кассы: наличных нет. То же самое с сейфом. Но есть выписки с кредиток и чеки.

— Системный блок? Кто пользуется системными блоками?

— Как я сказал, ему было семьдесят два года.

Пока Дон шарил за прилавком, Шон обошел магазин. Если не считать самого убийства, больше ничего не тронули. Поздравительные открытки лежали в своих ячейках рядом со стеклянными статуэтками и музыкальными шкатулками, которые оставались в своих витринах. С потолка свисали вырезанные из бумаги пасхальные яйца и легко покачивались от ветерка, которого он не ощущал. Никаких следов борьбы.

— Они не взяли чеки и данные по кредиткам, потому что их можно отследить. Тесак слишком умен для этого.

— Ты думаешь, это Тесак? — спросил Дон, листая счета рядом с кассовым аппаратом.

— А ты нет?

— Может быть кто угодно.

Мимо прошел один из криминалистов с полной оборудования сумкой. Шон заглянул внутрь. Пульверизаторы с какой-то жидкостью, пластиковые коробочки с наклейками и коробка латексных перчаток. Криминалистика. Он всегда был далек от этой области следствия. Криминалистом работает его брат, Лиам. В их семье он умный.

— Это Тесак, — сказал Шон, когда криминалист скрылся из вида. — Он много лет терроризирует владельцев магазинов, а теперь убил старика в двух кварталах от мэрии. Он наглеет, а когда он наглеет, то становится опасен. Это он.

— Наверное, ты прав, — ответил Дон. — Это похоже на его почерк, но давай покопаем еще для уверенности. Ты уже два года следишь за этим парнем и пока ничего не смог ему пришить. Мы находим свидетеля, и вдруг свидетель исчезает. Мы уговариваем кого-нибудь дать показания, а потом, в последнюю секунду, человек передумывает. Если это он, нам надо найти что-то, от чего он не сможет отвертеться.

Шон подождал, пока Дон выйдет из-за прилавка, и они подошли ко входу в магазин. Их окружали открытки с пожеланиями и поздравлениями. Мягкие игрушки, фарфоровые куклы, счастье. Счастье среди трагедии. В воображении Шон проигрывал картины того, что могло произойти между Тесаком и Александром Скалли.

— Он превратил лицо старика в котлету.

— Выглядит именно так.

— Пришел забрать дань. Это объясняет отсутствие взлома. Может, у старика не хватило денег. Может, это уже не в первый раз. Сколько приносит в наши дни канцелярский магазин? Я знаю, скоро Пасха, но вряд ли у него была большая выручка. Тесака не заботили отговорки. Он избил старика до неузнаваемости. Сделал из него пример другим магазинам в городе. Это он. Точно он. Я не сомневаюсь.

— Тогда мы его возьмем, — сказал Дон. — Но все должно быть по инструкции. Нельзя дать ему уйти из-за какой-нибудь ошибки.

— Не дадим.

В магазин вошли два медика, один из них нес под мышкой сложенный мешок для трупа. Они помахали Шону с Доном, те помахали в ответ, глядя, как медики остановились перед жертвой и разложили мешок рядом с белой простыней. Обезображенное лицо Александра Скалли выжглось в памяти Шона. Это ни разу не заурядное убийство. От него останутся шрамы.

Глава 3

Рауль Монтенез влетел в фойе отеля «Тигр» со стаканчиком кофе в одной руке и пакетом пончиков в другой. За исцарапанным и грязным пуленепробиваемым стеклом конторки дремал его босс, мистер Гуцио. Низкий полный мужчина выглядел так, словно спит уже много дней. Засаленная рубашка выбилась из штанов, три верхние пуговицы были расстегнуты и открывали черную поросль на груди. Лысый, но с отросшими бакенбардами. Пальцы как десять сосисок. Через оставленный включенным микрофон слышался громкий храп. Даже во сне его злоба ощущалась физически.

В фойе, где Рауль проводил большую часть своего рабочего дня, валялись пустые пивные бутылки, бумажки, пластиковые стаканчики и разорванные обертки презервативов. Черный линолеум был усыпан окурками. На замызганном ковре красовались новые пятна загадочного происхождения. Его ждет еще одна длинная смена.

— Ты опоздал, — рявкнул Гуцио, не открывая глаз. Скрещенные руки покоились на его необъятном пузе.

— Доброе утро, мистер Гуцио. Прошу прощения. Автобус опоздал. Впустите меня, пожалуйста.

Гуцио открыл глаза и поднял голову, разглядывая тощего иммигранта.

— Что-то автобус часто опаздывает, — рыкнул он.

— Да. Он часто опаздывает.

— Если тебе не нужна работа, я могу найти кого-нибудь другого, кто готов приходить вовремя.

— Сэр, я не виноват. Автобус опоздал. Опаздывает автобус — опаздываю я.

— На каком автобусе ты ездишь?

— На тридцать втором.

Гуцио с трудом вылез из кресла.

— Думаю, я позвоню в транспортное управление и спрошу, опаздывал ли сегодня утром тридцать второй автобус. И если опаздывал, то устрою им взбучку за то, что мой помощник каждый день задерживается.

— Хорошо. Звоните. Если вы сможете заставить их решить проблему, буду признателен.

— Но если мне скажут, что он ездил по графику, что ж, тогда нас с тобой ждет разговор, — заверил неопрятный мужчина и нажал под конторкой кнопку, открывающую дверь. — За работу.