Что-то с памятью его стало... - [2]

Мемуары тем не менее решили подновить в соответствии с требованиями момента. Обратились к дочери полководца Марии Георгиевне: нет ли чего о роли Центрального комитета? Она нашла именно то, что требовали. Было объявлено, что первое издание — неправильное. А вот теперь справедливость восторжествовала, найдено все, что было вырезано цензурой. Так родилось второе издание.

Например, в первом издании книги Жукова были такие строки: «В конце 20-х годов вышел в свет серьезный труд Б. М. Шапошникова „Мозг армии“, в котором был проанализирован большой исторический материал, всесторонне обрисована роль Генерального штаба, разработаны некоторые важные положения по военной стратегии» (Воспоминания и размышления. М., 1969. С. 100). В конце 60-х фраза звучала безукоризненно. А во втором (посмертном) издании мемуаров фраза получила такое развитие: «Дело прошлое, но тогда, как и сейчас, считаю, что название книги „Мозг армии“ применительно к Красной армии неверно. „Мозгом“ Красной армии с первых дней ее существования является ЦК ВКП(б)» (Воспоминания и размышления. М., 1975. Т. 1. С. 110).

Это заявление — оскорбление Генеральному штабу и всей Красной армии. Выходит, у нашей армии собственных мозгов нет. И это заявление повторено во всех остальных изданиях. Получается, что вот это и есть то, что в первом издании по приказу злодея Суслова беспощадно резали конъюнктурщики из Центрального комитета.

Еще одно противоречие. Читаем в мемуарах Жукова (1-е издание): «20 марта 1941 года начальник разведывательного управления генерал Ф. И. Голиков представил руководству доклад, содержавший сведения исключительной важности. В этом документе излагались варианты возможных направлений ударов немецко-фашистских войск при нападении на Советский Союз. Как потом выяснилось, они последовательно отражали разработку гитлеровским командованием плана „Барбаросса“, а в одном из вариантов, по существу, отражена была суть этого плана» (Воспоминания и размышления. М., 1969. С. 239).

Тут же Жуков излагает суть германского плана: «Для наступления на СССР создаются три армейские группы: 1-я группа под командованием генерал-фельдмаршала Бока наносит удар в направлении Петрограда; 2-я группа под командованием генерал-фельдмаршала Рундштедта — в направлении Москвы и 3-я группа под командованием генерал-фельдмаршала Лееба — в направлении Киева. Начало наступления на СССР — ориентировочно 20 мая» (Воспоминания и размышления. М., 1969. С. 240).

Жуков подробно перечисляет то, что сообщали руководству разведчики: «По данным разведывательного управления нашего Генштаба, возглавлявшегося генералом Ф. И. Голиковым, дополнительные переброски немецких войск в Восточную Пруссию, Польшу и Румынию начались в конце января 1941 года. Разведка считала, что за февраль и март группировка войск противника увеличилась на девять дивизий… На 4 апреля 1941 года общее увеличение немецких войск от Балтийского моря до Словакии, по данным генерала Голикова, составило 5 пехотных дивизий и 6 танковых дивизий… На 5 мая 1941 года, по докладу генерала Ф. И. Голикова, количество немецких войск против СССР достигло 103–107 дивизий… На 1 июня 1941 года, по данным разведывательного управления, против СССР находилось 120 немецких дивизий…».

Жуков приводит также сообщение военного атташе в Берлине от 14 марта, в котором указывался срок германского нападения: между 15 мая и 15 июня.

Второе издание мемуаров Жукова оказалось более полным и более смешным. Вначале, как и в первом издании, автор перечисляет сообщения разведки, а затем начинает сам себя опровергать: «С первых послевоенных лет и по настоящее время кое-где в печати бытует версия о том, что накануне войны нам якобы был известен план „Барбаросса“, направление главных ударов, ширина фронта развертывания немецких войск, их количество и оснащенность. При этом ссылаются на известных советских разведчиков — Рихарда Зорге, а также многих других лиц из Швейцарии, Англии и ряда других стран, которые якобы заранее сообщили эти сведения. Однако будто бы наше политическое и военное руководство не только не вникло в суть этих сообщений, но и отвергло их. Позволю со всей ответственностью заявить, что это чистый вымысел. Никакими подобными данными, насколько мне известно, ни Советское правительство, ни нарком обороны, ни Генеральный штаб не располагали» (Воспоминания и размышления. М., 1975. Т. 1. С. 259).

На странице 258 первого тома второго издания Жуков рассказывает то же, что и в первом издании:

«Ф. И. Голиков представил руководству доклад, содержавший сведения исключительной важности… В этом документе излагались варианты возможных направлений ударов немецко-фашистских войск при нападении на Советский Союз» (далее см. по тексту выше). А на следующей, 259-й странице «со всей ответственностью» заявляет, что направление главных ударов не было известно ни разведке, ни Генеральному штабу, ни наркому обороны, ни советскому правительству.

Более того, оказалось, что Жукову, маршалу Советского Союза, заместителю Верховного главнокомандующего, первому заместителю народного комиссара обороны, члену Ставки ВГК, на войне ужасно хотелось найти никому тогда не известного Брежнева и посоветоваться с ним. Товарищ Брежнев за всю жизнь не провел ни одного боя. Его задача была — утверждать отчеты о политико-моральном состоянии войск. Вот с ним-то Жуков и хотел советоваться.