Что-то пошло не так - [9]

Рон сжал кулаки и шагнул вперед. Гарри понял, что сейчас начнется скандал. Возможно, даже с дракой.

Решительно отодвинув в сторону Грейнджер, он обошел Рона и спокойно спросил:

— Ты сам ему в Больничное крыло отнесёшь или мне сходить?

— Вместе пойдём, — заявил Малфой. — Вы ж с ним вроде как друзья? Ну вот, навестишь друга, а я напоминалку отдам. Заодно провожу тебя, а то заблудишься в большом и страшном Хогвартсе, и найдут твои косточки через сто лет в подвале, обглоданные крысами.

Крэбб и Гойл заржали. Гарри фыркнул:

— Точно в подвале? Не в банках в кабинете зельеварения?

Теперь уже смеялись все, кроме Рона и Гермионы, у которой чувство юмора, похоже, отсутствовало напрочь.

Вернувшаяся мадам Хуч объяснила первокурсникам, как правильно садиться на метлу. Сделав положенные два круга вокруг площадки, студенты побросали мётлы в неаккуратную кучу и гурьбой ринулись к замку.

— Эй, Поттер, — окликнул гриффиндорца Драко, — так ты идёшь навещать своего толстого плаксивого друга? Если да, то нам налево.

Гарри сбавил темп и пошел рядом с Малфоем. Некоторое время мальчики молчали. Потом Гарри решился и задал мучающий его вопрос:

— Слушай, Малфой. Ты же вроде нормальный. Так почему ты все время гадости говоришь? Никого не обозвал, день прошел зря?

Драко ссутулился, попинал подвернувшийся под ногу камушек и серьёзно ответил:

— Понимаешь, Поттер... Чем больше ты язвишь, высмеиваешь кого-то или говоришь в глаза неприятную правду, тем больше шансов, что тебя оставят в покое и не будут лезть в душу. Это как броня. Или как твоя бейсболка. Натянул, и ты уже не совсем ты.

— Примерно понял, — осторожно сказал Гарри. — А зачем?

— А затем, — отмахнулся Малфой. — Оно тебе надо?

— На душу не претендую, — немедленно отрапортовал Гарри, усердно выпучив глаза. — На руку и сердце тоже!

— Придурок, — хихикнул Малфой. — Пришли, кстати. Пойдём полюбуемся, как Лонгботтома корежит от Костероста?

Да ночью спускается с диких высот жестокий, насмешливый тролль

Примечание к части

Глава с троллем, несомненно, одна из самых важных во всей эпопее Роулинг. И не переписывал ее только ленивый. Так что, если вы где-то читали такой вариант развития событий, я не виновата.
И еще. Я не знаю географии Хогвартса. Есть там угол, поворот и лестница, нет там угла... мне надо — значит, будет :)

Проснувшись утром в канун Хэллоуина, ребята почувствовали восхитительный запах запечённой тыквы — непременного атрибута этого праздника. Предвкушение торжества сделало ленивыми и рассеянными даже самых старательных учеников. Всех, кроме Гермионы Грейнджер. Стоило кому-то расслабиться и уставиться в окно вместо того, чтобы пытаться поднять в воздух перо или слушать профессора Биннса, в его мозг начинал ввинчиваться тоненький голосок, похожий на зудение очень голодного комара. Она советовала, упрекала, напоминала о баллах и кубке школы и взывала к разуму и совести. Немудрено, что к концу занятий весь первый курс Гриффиндора был в очень плохом расположении духа.

— Неудивительно, что её никто не выносит, — пробурчал Рон, когда они пытались пробиться сквозь заполнившую коридор толпу школьников. — Если честно, она — настоящий кошмар.

Наконец они выбрались из толпы. Но в этот момент кто-то врезался в Гарри сбоку, видимо, не заметив его. Это была Гермиона. Она тут же метнулась обратно в толпу, но Гарри успел разглядеть её заплаканное лицо, и это его встревожило.

— По-моему, она услышала, что ты сказал, — озабоченно произнес он, повернувшись к Рону.

— Ну и что? — отмахнулся Рон, но, кажется, ему стало немного неуютно. — Она уже должна была заметить, что никто не хочет с ней дружить.

Гермиона не появилась на следующем уроке, и до самого вечера никто вообще не знал, где она. Лишь спускаясь в Большой зал на банкет, посвящённый Хэллоуину, Гарри случайно услышал, как Лаванда Браун рассказывала своей подружке Парвати, что Грейнджер плачет в женском туалете и никак не успокаивается, прося оставить её в покое. Гарри стало слегка не по себе. Но уже через несколько мгновений, когда они вошли в празднично украшенный Большой зал, Гарри и думать забыл о Гермионе.

Зал освещали тысячи свечей, воткнутых в тыквы. На потолке сидели летучие мыши. Время от времени они лениво перелетали с места на место, тревожа огоньки фонариков, и тогда по стенам принимались плясать кошмарные тени.

Весело переговариваясь, студенты наполняли свои тарелки едой. Внезапно дверь Большого зала распахнулась, и в зал вбежал профессор Квиррелл в сбившемся набок тюрбане.

— Тролль! Тролль… в подземелье… спешил вам сообщить… — простонал он и, потеряв сознание, рухнул на пол.

В зале поднялась суматоха. Понадобилось несколько громко взорвавшихся фиолетовых фейерверков, вылетевших из волшебной палочки профессора Дамблдора, чтобы снова воцарилась тишина.

— Старосты! — прогрохотал Дамблдор. — Немедленно уводите свои факультеты в спальни!

Перси тут же вскочил из-за стола, явно чувствуя себя в своей стихии.

— Быстро за мной! — скомандовал он. — Первокурсники, держитесь вместе! Если будете слушать меня, ничего страшного не случится!

Гарри послушно потрусил следом за старшим Уизли. Они дошли до лестницы, как вдруг мальчика словно ударили по голове. Гермиона! Она же ничего не знает про тролля!