Что-то не так - [20]

Джейн почтительно выдохнула.

– Еще и по-французски! – сказала она.

– Как-то само вышло.

– Вы говорите свободно?

– Очень, оба слова, которые знаю. Это «L'addition» и, разумеется, «O-la-la!»

– Я и столько не помню, а ведь у меня была гувернантка-француженка. Где вы учили язык?

– В Париже, когда изучал живопись.

– А, вот почему вы не причесываетесь.

– Виноват?

– Я хотела сказать, потому что вы художник.

– Я не художник. Моя душа принадлежит папаше Гишу.

– Какая жалость!

– Ну, это совсем не так плохо. Гиш мне нравится. Что он обо мне думает, не скажу. Иногда я угадываю в его манере легкое раздражение.

– Как вышло, что вы этим занялись?

– Долгая история, но, думаю, ее можно рассказать коротко. Солдатом во время войны я довольно долго был в Лондоне, полюбил его, потом вернулся в Америку, работал, скопил немного денег и отравился сюда, в этакое сентиментальное путешествие. Деньги кончились раньше, чем я ожидал, пришлось искать место, а выбор мест в чужой стране, когда у тебя нет права на работу, довольно ограничен.

– Представляю.

– Когда я встретил старого отцовского друга и тот предложил мне убежище в своем воровском притоне, я ухватился обеими руками.

– Как же вы его встретили?

– Я носил свои картины по всем галереям. Его была сорок седьмой. Он меня взял, и с тех пор я работаю.

– Но предпочли бы писать.

– Будь у меня деньги, я бы ничего другого не делал. А что бы вы делали, будь у вас деньги?

Джейн задумалась.

– Ну, сначала я вернула бы дядю Джорджа в Шипли. Ему так обидно жить в другом месте. А потом… наверное, каждый день пила бы кофий у Баррибо.

– Я тоже. Здесь здорово.

– Да.

– Прекрасно готовят.

– Замечательно. А каких интересных людей встретишь. Ой!

– Что такое?

– К вам крадется официант с подносиком. Боюсь, несет дурные вести.

– Или поцелуй смерти, как я это называю.

– Вы уверены, что сможете заплатить?

– Сегодня – да. Обычно – нет. O-la-la! Тень миновала.

– А с моей души свалился камень. Не знаю, как вас благодарить. Мой спаситель! Как по-вашему, что было бы со мной, если б вы не прискакали на белом коне? Что бы со мной сделали?

– Трудно сказать. Не знаю, как решают такие вопросы у Баррибо. Со мной это произошло в куда более задрипанной кафешке, много лет назад. Я от души подзаправился хот-догами и мороженным, а потом с детской непосредственностью сообщил официанту, что не могу выполнить своих финансовых обязательств. Тогда вышел дядька в рубахе, напоминающий Роки Марчано[21], схватил меня за шкирку и пнул четырнадцать раз. Потом меня отправили мыть посуду.

– Как ужасно!

– Зато поучительно. Закаленный в горниле, я вышел из кухни печальней и мудрей.

– Где это было?

– Во «Вкусных обедах у Арчи», недалеко от Мидоухемптона.

– Что?! Вы сказали, Мидоухемптон?

– Да. Это на Лонг-Айленде.

– Потрясающе!

– Почему?

– Я там жила.

Билл очень удивился.

– Вы правда его знаете? Я думал, никто за пределами Америки о нем не слышал. Когда вы там были?

– Давным-давно. Меня отправили в Америку, когда началась война.

– Понятно. – Я помню его во всех подробностях. Газетный киоск, ресторан «Испанский дворик», аптеку, библиотеку, киношку, клуб «Рыба-меч»… Мне нравился Мидоухемптон. Странно, что он преследует меня и в Англии.

– По-вашему, это преследование?

– Я не про вас. Человек, который приехал оттуда, занял Шипли.

– Роско Бэньян.

– Правильно. Вы его знаете? Жаль, я хотела наговорить о нем гадостей. Но если он – ваш друг…

– Не то чтобы друг. Мы ходим в один клуб, иногда перебрасываемся парой слов, но мы принадлежим к разным слоям. Он – богач, я – никто. Впрочем, он неплохой малый. Мне нравится.

– Вам, наверное, все нравятся.

Билл задумался. Мысль была новая, но верная.

– Кажется, да.

– Еще один Джордж.

– Кто?

– Наш бульдог.

– Ко всем ластится?

– Еще как! Если к нам заберется вор, Джордж сразу покажет ему, чтоб не стеснялся. Образцовый хозяин дома. Нет, не может быть, чтоб вам нравился Роско Бэньян!

– Терпеть могу. Хотя в детстве не мог.

– Немудрено. Мерзкий мальчишка!

– Вы тоже заметили? Весь в отца. Я его чуть не побил.

– Здорово! А за что? Он украл ваш долгоиграющий леденец?

– Мы разошлись во взглядах. Тем летом в Мидоухемптоне отдыхала одна занюханная крыска, и он решил, что самое оно – подержать ее под водой, пока глаза не вылезут. Я придерживался иного мнения и сурово сказал, что если он…

Ресторан «У Баррибо» выстроен прочно, однако Джейн показалось, что стены плывут. Подошедший метрдотель явственно танцевал шимми.

– Не может быть! – вскричала она. – Не верю! Неужели это вы?!

Билл ничего не понимал. Джейн подалась вперед, глаза ее сияли.

– Только не говорите мне, что вы – Билл Холлистер!

– Я – Билл Холлистер, но…

– А я – крыска, – сказала Джейн.

11

Билл заморгал.

– Крыска?

– Занюханная.

– Вы?

– Да.

– То есть вы – та девочка?

– Та самая. Которая целую вечность пускала пузыри… пока Роско Бэньян держал ее под водой.

Билл уставился через стол. С минуту он пристально смотрел на Джейн, потом покачал головой.

– Нет, – сказал он, – не сходится. Крыска, о которой вы говорите… как ее звали?

– Джейн.

– Верно. От ее физиономии останавливались часы.

– Я останавливала их десятками, хотя и не знала своей силы.

– У нее был полный рот каких-то железяк.