Что-то не так - [11]

– Он ушел.

– Как? До обеда?

– Он уехал за город на распродажу мебели.

– Ясно. – Лицо у Билла разгладилось. – Я испугался было, что он сидит, вперя взор в циферблат, а добрая старая галерея пребывает в забвении. Ладно, если бы вы сказали раньше, вы бы сберегли мне немало нервов. Я-то воображал, что он ждет в засаде. Не передавал ли чего-нибудь милый старичок?

– Передавал. Если вы возьмете в руки по фунту свинца и прыгнете в реку, он будет только рад.

– Это говорит не настоящий Гиш. Он пожалеет о своих словах, как только найдет время поразмыслить. Есть еще указания? Помните, мой девиз – Служить.

– Да, что-то насчет картин в Кенте. Адрес на столе. После обеда надо съездить.

– Нет, – отвечал Билл, чувствуя, что настало время проявить твердость. – Я готов делать все в разумных пределах, но сегодня никуда не поеду. Завтра.

– Как угодно. Шею не мне намылят.

– Что за вульгарные у вас выражения! Порой мне кажется, я понапрасну трачу время и силы, пытаясь вас просветить. Просто руки опускаются. И перестаньте моргать, я уже говорил. Еще что-нибудь?

– Да, он сказал… подождите минутку. Все записано. Вот, если придет миссис Уэстон-Смидт, показать ей «Подражание Эль-Греко», затем «Натюрморт с цветами» в стиле Диаса, потом – в духе мастера Священного Кельнского братства – и, наконец, Бернардо Дадди.

– Мое сердце принадлежит Дадди.

– «Ни в коем случае не перепутать порядок!» Вам это что-нибудь говорит?

– Просто, как всякий обман. Это называется «обработать клиента». Представьте, что вы рассказываете историю с неожиданным концом и нарочно тянете резину, чтобы громче прозвучал финал. Мы хотим продать Дадди и мостим путь подражателями, последователями и натюрмортами. Всю эту страсть господню мы показываем для затравки. Наша цель – смирить миссис Уэстон-Смидт, внушив, что такова кара за принадлежность к человеческому роду. И вот, пока она барахтается в пучине отчаяния, не надеясь из нее выбраться, мы подсовываем ей Дадди. Несчастной кажется, что она всю жизнь мечтала о такой картине. Сделка совершается. Психология.

Мисс Элфинстоун с новым уважением взглянула на Билла.

– Умно. Я и не знала, что вы такой дока. Думала, вы просто…

– Кудлатая овчарка? Нет, нет. Всех вводит в заблуждение моя скромность. Еще что-нибудь?

– Ах, да. Вам только что звонил какой-то Цвайн.

– Не Цвайн. Твайн. Клубный знакомый и, между нами, порядочный зануда. Чего ему надо?

– Он мне не докладывал.

– Ладно, я рад, что не пришлось с ним говорить. Поразительно, как я чувствую себя сегодня утром! Духом я с херувимами и серафимами, вот-вот запою Осанну, а телом – в упадке. Башка трещит, разум на пороге забытья, как будто пью настой болиголова, как будто в Лету погружаюсь я. Китс знал, что пишет. Вы начинаете жизнь, и я дам вам полезный совет. Не кутите ночи напролет с художниками, а если этого не избежать, пейте ячменную воду. Тогда вы не узнаете, каково вернуться домой в серых утренних сумерках, если голова раздута насосом втрое против положенного.

Спустя несколько минут, когда Билл прислонил упомянутую голову к телефону, в надежде немного ее остудить, тот вывел его из оцепенения. Устало подняв трубку, Билл услышал резкий мужской голос.

– Алло, это вы?

– Нет, – отвечал Билл. – Не я.

– Это вы, Холлистер? Твайн звонит. Послушайте, вы, кажется, знакомы с Мортимером Байлиссом?

– Был знаком в детстве. Он ходил к отцу играть в шахматы и ругался, что я заглядываю через плечо. А что?

– Сегодня он придет ко мне ужинать.

– Тогда советую расстараться. Он исключительно привередлив, не угодите – заколет вилкой. Мортимер Байлисс тот еще крокодил. Как вас угораздило с ним познакомиться?

– История фантастическая. Знаете в клубе такого Бэньяна?

– Роско Бэньяна? Знаю с тех пор, как мы с ним под стол пешком ходили. А он тут при чем?

– Он увидел мои работы, они ему понравились, и он попросил Байлисса высказать свое мнение. Ну, я его пригласил. Не приедете ли вы?

– Поддержать вас морально?

– Да. Он вас знает, и вы кого угодно заболтаете.

– Я предпочел бы, чтоб это называли красноречием.

– Поговорите с ним за ужином, а потом исчезните, чтоб я мог показать работы.

– Ясно.

– Приедете?

В голосе слышалась мольба, и мягкосердечный Билл дрогнул. Он не любил Стенхоупа Твайна, они были мало знакомы, только встречались в клубе, но Билл понимал, какие возможности открываются перед несчастным, и чувствовал, что отказать – подло. В нем всегда было что-то бойскаутское.

К тому же ему хотелось взглянуть на Мортимера Байлисса. Он сказал Твайну, что это крокодил, и, если годы не смягчили его, превратив в добродушного старичка, крокодилом тот и остался. Однако Билл знал: под грубой шкурой бьется золотое сердце. Отец рассказывал, как разорился после биржевого краха, и как Мортимер его спас. Он ругался, на чем свет стоит, но пришел с чековой книжкой и предложил выписать чек на любую сумму.

– Ладно, – сказал Билл. – Я собирался идти домой и тихо предаться сну, но – приеду.

– Отлично. Адрес такой: Вэли-Филдз, Тутовая Роща, Мирная Гавань. Вы знаете, как доехать до Вэли-Филдз?

– Мой туземный проводник Мбонго отыщет путь. Очень толковый малый.

– Часов в семь.