Что такое язык - [8]

Часто бывает, что языки при взаимодействии просто смешиваются друг с другом. Наука о языке знает три этапа такого смешения. Приведем примеры каждого из них.

Носители индийских языков пришли в Индию откуда-то с северо-запада. И когда они осели на теперешней территории, то, естественно, вступили в общение с расселенными здесь прежде дравидскими племенами. Индоевропейцы были если не более цивилизованным, то более сплоченным в политическом и культурном отношении народом, чем дравиды, и они не потеряли своего языка и не растворились в массе дравидов.

Находясь с ними в постоянном контакте, они невольно приспосабливали свой язык к пониманию дравидов. Например, несколько праиндоевропейских гласных звуков в древнеиндийском языке (санскрите) слилось в один гласный а. Поэтому санскритские тексты буквально кишат гласными а – рассказ о Нале и Дамаянти в поэме «Махабхáрата» (посмотрите, сколько а даже в этом слове!) начинается словами: «Асид раджа Нало нама, Вирасена суто бали» – «Жил царь по имени Наль, храбрый сын Вирасены»; на 16 гласных здесь приходится 9 а.

Это явление понять нетрудно, если взять любой, даже современный дравидский текст, например, на тамильском языке: «Нари атика турам алаинтатал атаркук катум пачи унтайирру» – «Так как лисица бегала очень далеко, она сильно проголодалась». Здесь на 23 гласных 13 а – больше половины, а остальные – гласные и и у, которые как раз сохранились и в древнеиндийском языке.

По-видимому, древнеиндийский язык подвергся влиянию дравидских: он, как говорят в языкознании, развивался на субстрате (буквально – «подслое») дравидских языков.

А вот другой тип взаимодействия языков. В русской речи жителей городов и деревень, близких к границе Украины, Белоруссии или другой республики, то и дело проскальзывают слова, выражения, интонации соседнего языка, который они постоянно слышат и которым обычно владеют. В подобных случаях языковеды говорят об адстрате (буквально – «сослое», «прислое»).

И наконец, третий тип. Он возникает в тех случаях, когда тот или иной народ, подчинив себе другой народ и передав ему полностью или частично свой язык, сам в силу исторических причин не смог удержаться как самостоятельное целое и исчез с лица земли. Например, современный английский язык возник в результате смешения двух языков – англосаксонского и норманского (диалект французского). Их взаимоотношение исторически верно охарактеризовано в романе Вальтера Скотта «Айвенго». Норманские завоеватели не смогли вытеснить, уничтожить «грубый», «мужицкий» англосаксонский язык; наоборот, не прошло и трех-четырех веков, как никто в Англии уже не говорил по-нормански, т. е. по-французски. А англосаксонский же язык за это время испытал серьезное влияние французского, в нем появилось много французских слов, сильно упростилась грамматика, изменилась фонетика. Французский язык норманнов послужил суперстратом («надслоем») для англосаксонского.

При смешении одного языка с другим обычно происходит упрощение его грамматики. Это упрощение особенно заметно в тех случаях, когда мы имеем дело не с настоящим языком, а с жаргоном, возникшим как вспомогательное средство при общении народов, каждый из которых говорит на своем собственном языке. Впрочем, такие жаргоны иногда становятся единственным языком той или иной народности.

В Индийском океане есть остров Маврикий. Когда-то французские колонизаторы владели там плантациями и для работы на них ввозили из Африки рабов-негров. Эти негры принадлежали к разным народам и говорили на разных языках. Согнанные на небольшой остров и вынужденные работать бок о бок, они старались понять друг друга. Естественно, что средством взаимопонимания послужил французский язык, на котором обращались к рабам белые хозяева. Но рабы вполне обходились ломаным французским языком. И произошла интересная вещь: французский язык развился на острове Маврикий в особый, креольский язык, как бы упрощенный вариант французского. Например, во французском языке существует четыре отдельных местоимения 1-го лица единственного числа: moi, когда нужно сказать «именно я» или употребить «я» в косвенном падеже (donnez moi quelque chose – «дайте мне что-то»); je – при глаголе (je vous aime – «я вас люблю»); me – в косвенном падеже (il me disait – «он мне сказал»); наконец, притяжательное местоимение mon (ma), изменяющееся по родам в зависимости от рода определяемого существительного (mon père, ma mère – «мой отец», «моя мать»). В креольском языке острова Маврикий все эти формы слились в одной – mo. Там говорят mo manže – «я ем», хотя житель Франции сказал бы je mange («же манж») или moi, je mange («муа, же манж», т. е. «я-то ем» или «что касается меня, то я ем»); по-французски следует сказать «я болен» так: je suis malade («же сюи малад» – «я есть больной»), а на острове Маврикий скажут mo malade («мо малад»).

Наконец, упомянем еще об одной форме схождения языков. Это так называемые языковые союзы, когда несколько неродственных или отдаленно родственных языков, развиваясь в близком контакте, начинают приобретать сходные черты. Так получилось, например, на Балканском полуострове. Там соседствуют четыре индоевропейских языка, принадлежащие, однако, к разным группам: румынский (романская группа), болгарский (славянская группа), греческий, албанский. И вот у всех этих языков, как оказалось, стали возникать одни и те же особенности, не существующие в других, родственных им языках за пределами Балкан. Например, артикль, который в других языках стоит перед именем (нем.