Что такое психотерапия - [6]

Наиболее серьезная критика супервизоров, которую я слышал в последнее время, касается того, что они не говорят обучающимся, что тем делать, и часто, похоже, сами не знают, что можно было бы предпринять еще в данном случае, кроме изучения проблем клиента и его истории. Недавно я сделал при большом стечении народа одно замечание и был очень удивлен реакцией на него. Я говорил о том, что терапевтам следовало бы платить не за час, а за избавление от симптома. Я подчеркнул, что в таком случае терапевт должен будет яснее определять свои цели и добиваться результатов. В заключение я сказал, что идея о почасовой оплате была в прошлом выбрана кем-то совершенно произвольно. Затем, почти мимоходом, я добавил, что супервизоры могли бы получать деньги за успешное применение техник обучения, таких как парадокс или метафора, а не за час времени. В аудитории возникло заметное воодушевление.

Одно из преимуществ разговорной супервизии заключается в том, что, обсуждая конкретный случай, с которым имеет дело обучающийся, можно выйти на более широкий круг проблем. Например, при обсуждении неудачного супружества может возникнуть разговор о схожих проблемах, которые влечет за собой супружество, и о том, какую психотерапевтическую работу здесь можно проводить.

Как и при любой другой форме супервизии, супервизор должен принимать во внимание одновременно и клиента, и обучающегося. Когда у супервизора нет доступа к клиенту, часто случается, что его клинический опыт обращается непосредственно на обучающегося, который превращается в клиента. Это значит, что супервизор, будучи не в силах повлиять на происходящее при клиническом интервью и скованный запретом на прямые указания обучающемуся, начинает сосредоточиваться на эмоциональных проблемах и искажениях самого обучающегося. Ввиду того, что и это предприятие также может стать фрустрирующим для него, супервизор может в конце концов посоветовать обучающемуся самому обратиться к терапии и таким образом решить проблемы с клиентами.

При разговорной супервизии обучающийся неизбежно передает все произошедшее во время встречи с клиентом с искажениями. Ведь он не обучен включенному наблюдению, поэтому если бы супервизор видел это интервью, а не только слушал рассказ о нем, он воспринял бы его совершенно по-другому. Когда в 1950-х гг. впервые появилась возможность наблюдать терапию через «прозрачное» зеркало, эффект был поистине революционным, поскольку стало очевидно, что терапия — это не то, что люди о ней рассказывают. Стали видны отношения, и самоочевидно выявилось то, о чем говорил Гарри С. Салливан, — в комнате присутствуют и терапевт, и клиент. До того считалось, что терапевт — это только чистый экран, на который клиент проецирует свои мысли и побуждения, и от терапевта ожидали сохранения этой нейтральной позиции (крах этих усилий считался предосудительным контрпереносом).

В создании ложной картины терапии мог участвовать не только «цензор» обучающегося, который стремился выглядеть более компетентным, но и сам супервизор. Если терапевт и супервизор относятся к одному терапевтическому направлению, они могут прийти к некоторому негласному соглашению, например игнорировать определенные вопросы. Мне вспоминается презентация семейной терапии супервизором и терапевтом, которые в присутствии публики интервьюировали одну семью. Когда они обсуждали способы конструирования реальности членов этой семьи, ни терапевт, ни супервизор не упомянули о том, что подросток в этой семье был помещен в психиатрическую больницу и что на интервью он просил выпустить его оттуда. Социальный контекст был исключен из консультации, так как терапия была направлена на внутренние процессы и рассказы членов семьи, а не на актуальные события.

Разговорная супервизия может быть полезной, когда супервизор сам учил супервизируемого. В этом случае у них один подход, одна идеология и обсуждаемое клиническое интервью может быть описано с помощью сходных понятий и языка, понятного обоим. Супервизор может дать более четкие указания, обсудить сходные случаи и сделать некоторые обобщения, которые помогут обучающемуся справиться со следующим случаем. Обсуждение случая и его сравнение с другими похожими позволяет генерализировать опыт, что, быть может, лучше, нежели длительное обсуждение каких-то конкретных деталей терапевтического сеанса.

Бывают и случаи, когда наблюдение непринципиально. Например, женщина-терапевт приходит к супервизору, у которого она прежде училась, с рассказом о клиентке, страдающей от таинственного соматического заболевания, которое сильно мешает ей жить. Похоже, что они с мужем заключили контракт, по которому положено, чтобы у нее были проблемы, а муж о ней заботился, хотя и сердился из-за этого. Проблема женщины-терапевта заключается в том, что она получила письмо с признанием в любви от мужа этой клиентки, где он пишет, что влюбился впервые в жизни. Терапевт спрашивает у супервизора, как ей поступить с этим письмом. Должна ли она показать его жене или сохранить все в тайне? Зная уровень компетентности этого терапевта, так как сам ее учил, и, следовательно, доверяя ее способности правильно выполнить все предложенные действия, супервизор может дать совет и не чувствовать при этом необходимости в наблюдении за ее взаимодействием с клиентом.