Что такое популизм? - [21]
Если критики будут настаивать на использовании термина «нелиберальная демократия», то лидеры вроде Орбана скажут им «большое спасибо». Такая критика дает венгерскому премьер-министру моральное право быть именно тем, кем он и хочет быть: оппонентом либерализма. И при этом он, Качиньский, и все прочие популистские лидеры получают возможность сохранять «демократию», которая, несмотря на все разочарования последней четверти века, все же продолжает оставаться «входным билетом», обеспечивающим признание на мировой арене. Так даже еще лучше, с точки зрения подобных лидеров: выражение «нелиберальная демократия» создает нормальное разделение труда, при котором национальное государство заботится о демократии, а либерализм находится в ведении образований вроде Европейского союза (ЕС). ЕС в этом случае выглядит как агент неукротимого капитализма и либертарианской нравственности («Гейропа» – прозвище, придуманное российскими гомофобами, враждебно настроенными по отношению к ЕС). Популистские правительства могут позиционировать себя как противников гегемонии либерализма во имя разнообразия и даже прав меньшинств, как бы говоря: «Мы – венгры, поляки и т. д. – представляем в ЕС меньшинство, которое верит в традиционную нравственность и не хочет подчиняться навязываемому западными либеральными элитами либеральному универсализму, якобы пригодному на все размеры». Польский министр иностранных дел Витольд Ващиковский в интервью немецкому таблоиду (январь 2016 г.) негодует по поводу «нового смешения культур и рас, мира велосипедистов и вегетарианцев, которые… противостоят религии в любой ее форме». Создается впечатление, будто уязвимое и даже, возможно, преследуемое меньшинство пытается защищаться от несправедливости – но на самом-то деле перед нами министр, выступающий от лица правительства, у которого парламентское большинство.
Все это означает, что нам нужно отказаться от этой бессмысленной мантры «нелиберальной демократии». Популисты наносят вред демократии как таковой, а то обстоятельство, что им случается выиграть выборы, никоим образом не обеспечивает автоматической демократической легитимности их проектам (особенно потому, что в своих избирательных кампаниях они обычно не удосуживаются упомянуть о том, что в их планы входят далеко идущие конституционные изменения). Если даже они честно выиграли первоначальные выборы, они тут же начинают мошенничать с демократическими институциональными механизмами во имя так называемого подлинного народа (противопоставляемого их политическим оппонентам, которые автоматически записываются во враги народа). Этот «настоящий народ» описывается как внутренне целостный и непротиворечивый, истинными представителями которого объявляют себя популисты. По Карлу Шмитту, символическая сущность одерживает верх над сухими цифрами (голосами), которые выдает «статистический аппарат»; подлинное народное волеизъявление отметает все процедуры и делегитимизирует любую оппозицию – или, как выразился представитель парламентской фракции «Права и справедливости», «благо народа превыше закона».
Одним словом, популизм искажает демократический процесс. Если правящая партия располагает достаточным большинством, она может позволить себе создать новую конституцию, оправдывая свои действия попыткой адаптировать государство под «настоящих венгров» или «настоящих поляков», противопоставляемых посткоммунистическим или либеральным элитам, которые хотят отнять у людей их страну. И конечно, им только на руку играет то, что эти элиты часто отстаивают одновременно экономический либерализм, плюралистическое и толерантное «открытое общество» и необходимость защиты основополагающих прав (в том числе прав, конституирующих демократию как таковую). Орбану тогда предоставляется возможность критиковать открытое общество и говорить, что «у нас больше нет родины, только инвестиционная площадка». В Польше в одну кучу сваливаются экономические интересы Германии, порочная «гендерная идеология» и общественные организации, защищающие конституцию, и, таким образом, их можно атаковать все вместе, одним скопом. Короче говоря, антикапитализм, культурный национализм и авторитарная политика становятся неразрывно связанными между собой.
Точно так же, как слишком широкое представление о демократии не позволяет правильно видеть политическую реальность, так и слишком широкое представление об авторитаризме может создавать проблемы и непредвиденные политические последствия. В первом случае венгерское и польское правительства могут радостно считать себя демократиями; во втором – высокорепрессивные режимы рады оказаться в одной категории с Венгрией и Польшей. В этих двух последних странах все еще отлично можно проводить уличные демонстрации, вести блоги с критикой режима или создавать новые политические партии. Игра ведется нечестная, но все-таки – пока – еще возможно выиграть выборы, критикуя популистов у власти. Возможно, в таком случае больше подошло бы определение «дефективная демократия»[90]. То есть демократия была повреждена и нуждается в серьезной «починке», но о диктатуре говорить преждевременно. Европейскому союзу важно отдавать себе ясный отчет в своих действиях, когда он вовлекает в свою орбиту такие «нелиберальные демократии», как Венгрия и Польша. Деятельность ЕС проходит под знаком «защиты верховенства закона». Новый курс Европейской комиссии, принятый в 2014 г., известен как «верховенство механизмов закона». Комиссия стремится всегда начинать с диалога о верховенстве закона с государством-членом, которое подозревают в противодействии ценностям, декларируемым в статье 2 Договора о Европейском союзе (верховенство закона – одна из этих ценностей), в надежде, что именно диалог, а не санкции, поможет государству-члену исправиться. Во множестве опубликованных ею текстах Комиссия всегда утверждала, что верховенство закона и демократия тесно связаны между собой: не бывает одного без другого. Но в действительности этот акцент на верховенстве закона, по-видимому, только усилил впечатление, что Европа сосредоточена исключительно на либерализме, в то время как демократия становится заботой национальных государств. Европейским чиновникам следовало бы всячески подчеркивать, что о демократии они заботятся ничуть не меньше, чем о верховенстве закона. Критикам пути развития в Венгрии и Польше придется смириться с тем фактом, что «либерализм» часто воспринимается не просто как безжалостная рыночная конкуренция, но и как продвижение интересов могущественных (западноевропейских) игроков. Когда в Венгрии беспощадно урезались социальные расходы, выдвижение Орбана в качестве сильного лидера, готового национализировать компании и защищать от имени государства простой народ от международных корпораций, было воспринято с огромным энтузиазмом. Прежде чем остановиться на идеологии «нелиберального государства», он пел дифирамбы «плебейской демократии». Это была пропаганда, но она находила отклик из-за кажущегося слияния политического, экономического и морального либерализма после 1989 г. Если кажется, что нечто, называемое «либерализмом», приносит пользу только победителям, то либералам следует заново осмыслить свои принципы. Как сказал в 2009 г. бывший венгерский диссидент Г.М. Тамаш, «мы, пивная пена, праздновали победу свободы, открытости, плюрализма, фантазии, наслаждения. Это было очень легкомысленно, и теперь я глубоко стыжусь этого».
«Ни белые, ни красные, а русские», «Царь и Советы», «Лицом к России» – под этими лозунгами выступала молодежь из «Молодой России», одной из самых крупных заграничных российских организаций, имевшей свои отделения на всех континентах и во всех государствах, где были русские изгнанники. Автор рисует широкое полотно мира идей младороссов, уверенных в свержении «красного интернационала» либо через революцию, либо – эволюцию самой власти. В книге много места уделяется вопросам строительства «нового мира» и его строителям – младороссам в теории и «сталинским ударникам» на практике.
В книге представлена серия очерков, посвященных политически деятелям Англии Викторианской эпохи (1837–1901). Авторы рассматривают не только прямых участников политического процесса, но и тех, кто так или иначе оказывал на него влияние. Монография рассчитана на студентов, изучающих историю Нового времени, и всех интересующихся британской историей.Печатается по решению научного совета Курганского государственного университета.Министерство образования и науки Российской федерации. Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего образования «Курганский государственный университет».
Данная книга – пример непредвзятого взгляда на современную Россию. В своей книге Иван Бло, многие годы изучающий Россию, уделяет внимание самым разным аспектам жизни страны – историческому развитию, внутренней и внешней политике, экономике, демографии, армии и обороне, церкви и духовности. Он является убежденным сторонником тесного стратегического сотрудничества Парижа и Москвы.Этот анализ неразрывно связан с деятельностью Владимира Путина, лидера современной России. Именно через достижения и результаты работы президента России автору удалось в наиболее полной мере раскрыть и объяснить суть многих происходящих в стране процессов и явлений.Книга Ивана Бло вышла в свет в Париже в декабре 2015 года.
Выступление на круглом столе "Российское общество в контексте глобальных изменений", МЭМО, 17, 29 апреля 1998 год.
Книга шведского экономиста Юхана Норберга «В защиту глобального капитализма» рассматривает расхожие представления о глобализации как причине бедности и социального неравенства, ухудшения экологической обстановки и стандартизации культуры и убедительно доказывает, что все эти обвинения не соответствуют действительности: свободное перемещение людей, капитала, товаров и технологий способствует экономическому росту, сокращению бедности и увеличению культурного разнообразия.
Книга историка и социолога Бориса Кагарлицкого посвящена становлению современного государства и его роли в формировании капитализма. Анализируя развитие ведущих европейских империй и Соединенных Штатов Америки, автор показывает, насколько далек от истины миф о стихийном возникновении рыночной экономики и правительстве, как факторе, сдерживающем частную инициативу. На протяжении столетий государственная власть всей своей мощью осуществляла «принуждение к рынку».В книге использован широкий спектр источников, включая английские и американские периодические издания XVIII и XIX века.
В классической работе выдающегося американского исторического социолога Баррингтона Мура-младшего (1913–2005) предлагается объяснение того, почему Британия, США и Франция стали богатыми и свободными странами, а Германия, Россия и Япония, несмотря на все модернизационные усилия, пришли к тоталитарным диктатурам правого или левого толка. Проведенный автором сравнительно-исторический анализ трех путей от аграрных обществ к современным индустриальным – буржуазная революция, «революция сверху» и крестьянская революция – показывает, что ключевую роль в этом процессе сыграли как экономические силы, так и особенности и динамика социальной структуры. Книга адресована историкам, социологам, политологам, а также всем интересующимся проблемами политической, экономической и социальной модернизации.
Роджер Скрутон, один из главных критиков левых идей, обращается к творчеству тех, кто внес наибольший вклад в развитие этого направления мысли. В доступной форме он разбирает теории Эрика Хобсбаума и Эдварда Палмера Томпсона, Джона Кеннета Гэлбрейта и Рональда Дворкина, Жана-Поля Сартра и Мишеля Фуко, Дьёрдя Лукача и Юргена Хабермаса, Луи Альтюссера, Жака Лакана и Жиля Делёза, Антонио Грамши, Перри Андерсона и Эдварда Саида, Алена Бадью и Славоя Жижека. Предметом анализа выступает движение новых левых не только на современном этапе, но и в процессе формирования с конца 1950-х годов.
В монографии проанализирован и систематизирован опыт эмпирического исследования власти в городских сообществах, начавшегося в середине XX в. и ставшего к настоящему времени одной из наиболее развитых отраслей социологии власти. В ней представлены традиции в объяснении распределения власти на уровне города; когнитивные модели, использовавшиеся в эмпирических исследованиях власти, их методологические, теоретические и концептуальные основания; полемика между соперничающими школами в изучении власти; основные результаты исследований и их импликации; специфика и проблемы использования моделей исследования власти в иных социальных и политических контекстах; эвристический потенциал современных моделей изучения власти и возможности их применения при исследовании политической власти в современном российском обществе.Книга рассчитана на специалистов в области политической науки и социологии, но может быть полезна всем, кто интересуется властью и способами ее изучения.