Что слышно насчет войны? - [40]
На стене какая-то странная штуковина: висит полочка на кронштейнах, а на ней что-то вроде старого ярмарочного аттракциона — ряд кукольных голов на шарнирах. Но это не просто куклы, а военные преступники, намалеванные довольно грубо, но вполне узнаваемые: Гитлер, Муссолини, Петен, Геринг, Геббельс, Лаваль, Дорио…
— Узнаешь?
— Не всех. Кто это там рядом с Геббельсом?
— Гиммлер.
— А рядом с Дорио?
— Деа и Дарнар. Тут много кого не хватает: одни умерли в своей постели, другие живут припеваючи, небось и сегодня утром не остались без круассанчиков.
Шарль стал, не целясь, швырять в головы тряпичными мячиками, которые доставал из стоявшей рядом с креслом корзинки. Иногда бросал сразу по два. Некоторые попадали в цель, и задетые головы опрокидывались.
— Откуда это у вас?
— Купил.
— Где?
— Где? У кого? Почем? Какая разница! Купил, и все.
— А мячи?
— Они были в комплекте.
Шарль расстрелял все мячики и сшиб почти все головы. Я поднял их и стал собирать мячи в корзинку. Чтобы достать те, что закатились под кровать, пришлось встать на четвереньки. В этой позе меня застала медсестра, которая принесла чай на подносе.
— Вот, мсье Шарль, как вы просили, на двоих, — сказала она, а потом обратилась ко мне: — Зря вы это: стоит только начать — конца не будет. Мсье Шарль как малое дитя, только соберешь мячи, он их опять давай расшвыривать. Да еще жульничает, по нескольку штук бросает.
— Кто жульничает? Я? Я жульничаю? А? Я жульничаю? Я жульничаю? — повторял мсье Шарль и один за другим метал мячи.
Сестра вздохнула, покачала головой и вышла, а Шарль вытер вспотевшее лицо.
— Ну вот, теперь можно и чайку попить, — сказал он, снял очки и протер их тоже. Потом достал из тумбочки нож, взял из вазочки обнаружившуюся там половинку лимона, спросил: «Тебе с лимоном?» — и старательно отрезал два ломтика и по куску пирога.
— Возьми кусочек.
— Нет-нет, это вам.
— Ешь! Куда мне столько!
— Кого-нибудь угостите.
— Чтоб они потом говорили, что у них вкуснее? Ешь!
За едой никто не проронил ни слова.
Я еще немного посидел и сказал Шарлю, что буду время от времени заходить. Его проведать и вообще, поснимать. Но ответа не дождался. Тогда я встал. Шарль тоже встал и взял мячик:
— Выбирай башку.
— Петен.
Меткий бросок — и мяч почти бесшумно врезался в лоб старому негодяю. Чпок! — Петен свалился.
Тогда-то я окончательно уверился (как будто раньше сомневался!), что приеду очень скоро.
Старики, кроме тех, кто остался в комнатах, сидели в холле вдоль стенки. Сидели рядочком, как усаживаются к половине пятого малыши в детском саду и ждут, пока их разберут мамы. У одной старушки ноги едва доставали до пола, а вид был такой, будто она собралась в дорогу. В пальто, хоть стояло лето, и с сумочкой на коленях. Губы ее мерно шевелились. Беседует, подумал я, со своими воспоминаниями.
А их заклинило. Старушка без конца проделывала одно и то же: не переставая бормотать, открывала сумочку, правой рукой доставала связку ключей, какое-то время смотрела на них, потом опять запихивала обратно и защелкивала сумочку. И тут же все начиналось сначала. Те же жесты в том же порядке. Она жила, подчиняясь этому ритму.
Проходя мимо старушки, я ясно и отчетливо услышал, что же она твердит, как заведенная, и вздрогнул: я думал, это какой-то длинный монолог, а оказалось, она повторяла только: «Здрасьте-здрасьте» и ничего больше, приветствие, которое я столько раз когда-то слышал от нее.
Смотрел вчера вечером по третьему каналу передачу о детях депортированных евреев. Это был повтор по случаю сороковой годовщины облавы на Вель д'Ив. А сняли ее и показывали первый раз в 1971 году. Я записал ее на видео. Под конец ведущий говорит:
«Мы слышали сегодня Бернадетту, Лилиану, Симону, Жаннину и Надю, а в их лице — многих других. Тех, кого я не нашел или кто не пожелал прийти. Кто так никогда и не оправился от пережитого, а таких большинство.
А может быть, до нас донесся и голос Марселя, которому мы посвятили передачу.
Его, шестилетнего, привезли в Андрези вместе с другими детьми в сорок пятом. Ребята понемногу привыкали и устраивались, а он все дичился. Уходил в парк, прижимался к дереву и плакал.
Никто не мог его утешить. Он не хотел жить в таком большом доме, слишком большом для него и не похожем на тот, где он жил раньше.
Марсель был из тех людей, которые как-то сразу к себе располагают. Его все любили, но, несмотря на это, он всегда был одинок. Однажды, в ноябре шестьдесят третьего, там же, в парке Андрези, он покончил с собой. Ему было двадцать четыре года.
Наверно, любая смерть необъяснима, лучше и не пытаться что-то об этом говорить. Но эту смерть я не могу забыть. Может быть, потому, что Марсель умер не двадцать шестого ноября шестьдесят третьего года, а был убит вместе с родителями, уже давно, за четверть века до того дня».
Утром получил письмо из Общества бывших воспитанников ЦДК, которое сообщало о дате и месте очередной ежегодной встречи. Дальше говорилось:
«Входная плата: семейная фотография, желательно с детьми и внуками. Мы хотим сделать большой настенный альбом, в который каждый внесет свою лепту».
И подписи:
«Аннетта П., Эмиль Ж., Полетта К., Рене К., Розетта Т., Розетта Б., Жорж П., Симон Г., Симона М.».
Проза Робера Бобера, несомненно, представляет собой яркое явление в современной французской литературе. Между тем русскому читателю это имя до сих пор неизвестно. Издательство остановило свой выбор на последней книге автора.В этом произведении наиболее органично сочетаются лучшие черты французской прозы с горьковатой иронией еврейской мудрости, которой проникнут роман (ибо подлинно французский писатель Робер Бобер по происхождению польский еврей). В романе на удивление живо и поэтично воссоздана атмосфера издавна любимого российским читателем Парижа 50-х годов.Можно с уверенностью утверждать, что эта добрая и мудрая книга подарит каждому праздник.
«Кто лучше знает тебя: приложение в смартфоне или ты сама?» Анна так сильно сомневается в себе, а заодно и в своем бойфренде — хотя тот уже решился сделать ей предложение! — что предпочитает переложить ответственность за свою жизнь на электронную сваху «Кисмет», обещающую подбор идеальной пары. И с этого момента все идет наперекосяк…
Бен Уикс с детства знал, что его ожидает элитная школа Сент-Джеймс, лучшая в Новой Англии. Он безупречный кандидат – только что выиграл национальный чемпионат по сквошу, а предки Бена были основателями школы. Есть лишь одна проблема – почти все семейное состояние Уиксов растрачено. Соседом Бена по комнате становится Ахмед аль-Халед – сын сказочно богатого эмиратского шейха. Преисполненный амбициями, Ахмед совершенно не ориентируется в негласных правилах этикета Сент-Джеймс. Постепенно неприятное соседство превращается в дружбу и взаимную поддержку.
Самое завораживающее в этой книге — задача, которую поставил перед собой автор: разгадать тайну смерти. Узнать, что ожидает каждого из нас за тем пределом, что обозначен прекращением дыхания и сердцебиения. Нужно обладать отвагой дебютанта, чтобы отважиться на постижение этой самой мучительной тайны. Талантливый автор романа `После запятой` — дебютант. И его смелость неофита — читатель сам убедится — оправдывает себя. Пусть на многие вопросы ответы так и не найдены — зато читатель приобщается к тайне бьющей вокруг нас живой жизни. Если я и вправду умерла, то кто же будет стирать всю эту одежду? Наверное, ее выбросят.
Однажды утром Майя решается на отчаянный поступок: идет к директору школы и обвиняет своего парня в насилии. Решение дается ей нелегко, она понимает — не все поверят, что Майк, звезда школьной команды по бегу, золотой мальчик, способен на такое. Ее подруга, феминистка-активистка, считает, что нужно бороться за справедливость, и берется организовать акцию протеста, которая в итоге оборачивается мероприятием, не имеющим отношения к проблеме Майи. Вместе девушки пытаются разобраться в себе, в том, кто они на самом деле: сильные личности, точно знающие, чего хотят и чего добиваются, или жертвы, не способные справиться с грузом ответственности, возложенным на них родителями, обществом и ими самими.
История о девушке, которая смогла изменить свою жизнь и полюбить вновь. От автора бестселлеров New York Times Стефани Эванович! После смерти мужа Холли осталась совсем одна, разбитая, несчастная и с устрашающей цифрой на весах. Но судьба – удивительная штука. Она сталкивает Холли с Логаном Монтгомери, персональным тренером голливудских звезд. Он предлагает девушке свою помощь. Теперь Холли предстоит долгая работа над собой, но она даже не представляет, чем обернется это знакомство на борту самолета.«Невероятно увлекательный дебютный роман Стефани Эванович завораживает своим остроумием, душевностью и оригинальностью… Уникальные персонажи, горячие сексуальные сцены и эмоционально насыщенная история создают чудесную жемчужину». – Publishers Weekly «Соблазнительно, умно и сексуально!» – Susan Anderson, New York Times bestselling author of That Thing Called Love «Отличный дебют Стефани Эванович.
Джозеф Хансен (1923–2004) — крупнейший американский писатель, автор более 40 книг, долгие годы преподававший художественную литературу в Лос-анджелесском университете. В США и Великобритании известность ему принесла серия популярных детективных романов, главный герой которых — частный детектив Дэйв Брандсеттер. Роман «Год Иова», согласно отзывам большинства критиков, является лучшим произведением Хансена. «Год Иова» — 12 месяцев на рубеже 1980-х годов. Быт голливудского актера-гея Оливера Джуита. Ему за 50, у него очаровательный молодой любовник Билл, который, кажется, больше любит образ, созданный Оливером на экране, чем его самого.
В книгу, составленную Асаром Эппелем, вошли рассказы, посвященные жизни российских евреев. Среди авторов сборника Василий Аксенов, Сергей Довлатов, Людмила Петрушевская, Алексей Варламов, Сергей Юрский… Всех их — при большом разнообразии творческих методов — объединяет пристальное внимание к внутреннему миру человека, тонкое чувство стиля, талант рассказчика.
Роман «Эсав» ведущего израильского прозаика Меира Шалева — это семейная сага, охватывающая период от конца Первой мировой войны и почти до наших времен. В центре событий — драматическая судьба двух братьев-близнецов, чья история во многом напоминает библейскую историю Якова и Эсава (в русском переводе Библии — Иакова и Исава). Роман увлекает поразительным сплавом серьезности и насмешливой игры, фантастики и реальности. Широкое эпическое дыхание и магическая атмосфера роднят его с книгами Маркеса, а ироничный интеллектуализм и изощренная сюжетная игра вызывают в памяти набоковский «Дар».
Впервые на русском языке выходит самый знаменитый роман ведущего израильского прозаика Меира Шалева. Эта книга о том поколении евреев, которое пришло из России в Палестину и превратило ее пески и болота в цветущую страну, Эрец-Исраэль. В мастерски выстроенном повествовании трагедия переплетена с иронией, русская любовь с горьким еврейским юмором, поэтический миф с грубой правдой тяжелого труда. История обитателей маленькой долины, отвоеванной у природы, вмещает огромный мир страсти и тоски, надежд и страданий, верности и боли.«Русский роман» — третье произведение Шалева, вышедшее в издательстве «Текст», после «Библии сегодня» (2000) и «В доме своем в пустыне…» (2005).
Роман «Свежо предание» — из разряда тех книг, которым пророчили публикацию лишь «через двести-триста лет». На этом параллели с «Жизнью и судьбой» Василия Гроссмана не заканчиваются: с разницей в год — тот же «Новый мир», тот же Твардовский, тот же сейф… Эпопея Гроссмана была напечатана за границей через 19 лет, в России — через 27. Роман И. Грековой увидел свет через 33 года (на родине — через 35 лет), к счастью, при жизни автора. В нем Елена Вентцель, русская женщина с немецкой фамилией, коснулась невозможного, для своего времени непроизносимого: сталинского антисемитизма.